Глазков, Василий Андреевич

Василий Андреевич Глазков
Дата рождения	1 января 1901(1901-01-01)
Место рождения	село Вердеревщино, Кирсановский уезд, Тамбовская губерния, Российская империя
Дата смерти	8 сентября 1942(1942-09-08) (41 год)
Место смерти	в районе Верхней Ельшанки, Сталинградская область
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	ВДВ пехота
Годы службы	1920—1942
Звание
Командовал	8-й воздушно-десантный корпус 35-я гвардейская стрелковая дивизия
Сражения/войны	Гражданская война в России Великая Отечественная война
Награды и премии

Василий Андреевич Глазков (1 января 1901, село Вердеревщино, Тамбовская губерния — 8 сентября 1942, в районе Верхней Ельшанки, Сталинградская область) — советский военный деятель, Генерал-майор (1942 год).

Биография

Василий Андреевич Глазков родился 1 января 1901 года в селе Вердеревщино (ныне Бондарского района Тамбовской области). Русский.

В Красной Армии с 1920 года. Участник Гражданской войны в России. Красноармейцем и помощником командира взвода участвовал в боях против войск генерала П. Н. Врангеля и вооружённых формирований Н. И. Махно.

В 1922 году окончил 54-е пехотные командные курсы в г. Махачкале, затем проходил службу в СКВО. В 1925 году окончил повторное отделение при 17-й Владикавказской пехотной школе. В начале 1930 года направлен в 12-ю стрелковую дивизию Сибирского военного округа, где последовательно занимал должности командира и политрука роты, начальника полковой школы, начальника штаба учебного батальона, командира батальона.

В 1935 году окончил парашютно-десантные курсы ЛВО и продолжил командовать батальоном в 12-й стрелковой дивизии. Летом 1936 года назначен командиром батальона 3-го авиадесантного полка ОКДВА. С мая 1938 года — командир 5-го авиадесантного полка этой же армии. С октября 1938 года и. д. командира 211-й воздушно-десантной бригады в составе 1-й Отдельной Краснознамённой армии.

Начало Великой Отечественной войны встретил в той же должности. В октябре 1941 года был назначен командиром формируемого в ПриВО 8-го воздушно-десантного корпуса. После завершения формирования соединения и части корпуса занимались боевой подготовкой. 19 января 1942 года ему присвоено воинское звание «генерал-майор». В первых числах августа 1942 года на базе корпуса была сформирована 35-я гвардейская стрелковая дивизия, командиром которой был назначен В. А. Глазков. Вскоре дивизия была направлена на фронт, где приняла участие в Сталинградской битве. 17 августа дивизия вошла в состав 62-й армии Сталинградского фронта. С 18 августа дивизия под командованием генерал-майора В. А. Глазкова несколько суток вела тяжёлые оборонительные бои в районе Котлубань. 23 августа части дивизии в результате наступательного боя овладели рубежом Большая Россошка, Малая Россошка, хутором Власовка, заняли оборону и до 2 сентября вели тяжёлые бои с наступающими немецкими войсками. Со 2 сентября остатки дивизии вели оборонительные бои на ближних подступах к Сталинграду.

8 сентября 1942 года в районе Верхней Ельшанки в ходе боя Василий Андреевич Глазков был тяжело ранен, а затем при попытке эвакуации с поля боя был убит.

Похоронен генерал-майор был изначально в Краснослободске Среднеахтубинского района. С 1957 года прах В. А. Глазкова покоится в земле сквера Комсомольского сада города Волгограда. Автор гранитного памятника – архитектор И.К. Белдовский, барельеф выполнен скульптором Е. В. Вучетичем.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23.09.1943 посмертно награждён орденом Ленина.

Память

Именем генерала названа одна из улиц Волгограда и Тамбова. В музее обороны Сталинграда хранится шинель генерал-майора В. А. Глазкова, имеющая 160 пулевых и осколочных пробоин.

Награды

• Орден Ленина
• Юбилейная медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии»

Ссылки

[35-gv-sd.ru/index.php?id=95 Глазков Василий Андреевич] на сайте 35-й гвардейской стрелковой дивизии

Источник

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 2. — С. 10—11. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Глазков, Василий Андреевич

– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.