Глазов, Иван Матвеевич

Иван Матвеевич Глазов
Дата рождения	1 августа 1919(1919-08-01)
Место рождения	пос. Чистяково, Брянский район, Брянская область
Дата смерти	30 апреля 1945(1945-04-30) (25 лет)
Место смерти	район г. Свинемюнде, Германия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация
Годы службы	1940—1945
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Иван Матвеевич Глазов (1919—1945) — капитан Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1944).

Биография

Иван Глазов родился 1 августа 1919 года в посёлке Чистяково (ныне — Брянский район Брянской области) в семье крестьянина. Окончил восемь классов школы, затем курсы электромонтёров, после чего работал по специальности. В 1940 году Глазов был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В 1941 году окончил Энгельсскую военную авиационную школу пилотов, в 1942 году — Высшую школу штурманов и лётчиков Авиации дальнего действия. С 19 октября 1942 года — на фронтах Великой Отечественной войны. Воевал на бомбардировщике «Ил-4». Непосредственно в боях принимал участие с 10 марта 1943 года. Участвовал в бомбардировках скоплений войск и боевой техники противника на железнодорожных узлах Брянск, Унеча, Киев, Могилёв, аэродромах Витебск, Орёл, Орша, Сеща, Полтава. Принимал участие в Курской битве, Смоленско-Рославльской, Ленинградско-Новгородской, Белорусской операциях.

К июлю 1944 года гвардии лейтенант Иван Глазов был заместителем командира эскадрильи 17-го гвардейского авиаполка 6-й гвардейской авиадивизии 1-го гвардейского авиакорпуса дальнего действия. К тому времени он совершил 210 успешных боевых вылетов, нанеся противнику значительный ущерб.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1944 года за «успешно выполненные 210 боевых вылетов и проявленные при этом отвагу и мужество гвардии» лейтенант Иван Глазов был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 4359.

Участвовал в освобождении Венгрии, Прибалтики, бомбил Кёнигсберг и Берлин. Последний свой боевой вылет Глазов совершил 30 апреля 1945 года на бомбардировку города Свинемюнде. Глазов провёл бомбардировку, но был сбит. Видя неизбежность падения, он приказал экипажу покинуть самолёт и до последнего момента удерживал самолёт в воздухе, чтобы дать штурману, воздушному стрелку-радисту и воздушному стрелку возможность выбраться. Когда самолёт упал, Глазов погиб. Похоронен в братской могиле в городе Бялы-Бур Западно-Поморского воеводства Польши.

Был также награждён двумя орденами Красного Знамени.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Голованов А. Е. Дальняя бомбардировочная… — М.: ООО «Дельта НБ», 2004.

Отрывок, характеризующий Глазов, Иван Матвеевич

29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.