Глазырин, Алексей Александрович

Алексей Александрович Глазырин
Дата рождения:	1 августа 1922(1922-08-01)
Место рождения:	Глазов, Удмуртия
Дата смерти:	13 апреля 1971(1971-04-13) (48 лет)
Место смерти:	Москва
Профессия:	актёр
Награды:

Алексей Александрович Глазырин (1922—1971) — советский актёр театра и кино.

Биография

Алексей Глазырин родился 1 августа 1922 в городе Глазов.

Участник театральной фронтовой бригады.

Окончил Государственный институт театрального искусства (1944, курс В. В. Белокурова).

Работал в Таганрогском театре имени А. П. Чехова (1954—1955), Новосибирском театре «Красный факел» (1954—1961), с 1961 года — в Московском театре имени К. С. Станиславского.

Актёр ушёл из жизни 13 апреля 1971 года в Москве, через неделю после премьеры фильма «Белорусский вокзал», в котором сыграл одну из своих лучших ролей (по мнению Е. Леонова, он даже не видел фильма).

Похоронен на Введенском кладбище (со сцены похорон на нём начинается фильм «Белорусский вокзал»).

Признание и награды

• Заслуженный артист РСФСР (1957).

Творчество

Роли в театре

• «Однажды в двадцатом» Н. Коржавина. Режиссёры: Б. А. Львов-Анохин и М. Ю. Резникович — Казанский

Фильмография

• 1956 — В погоне за славой — директор завода
• 1958 — Мы из Семиречья — Ростовцев
• 1963 — Живые и мёртвые — Алексей Денисович Малинин, старший политрук
• 1963 — Оптимистическая трагедия — ведущий
• 1965 — Знойный июль — Захар Васильевич Столетов
• 1965 — Ярость — Сонин
• 1966 — На диком бреге — Павел Васильевич Дюжев
• 1967 — Вий — сотник
• 1967 — Короткие встречи — Семён Семёнович
• 1967 — Седьмой спутник — председатель трибунала
• 1967 — Война и мир. Фильм 3: 1812 год — армейский доктор
• 1968 — Карантин — Баландин
• 1968 — Мужской разговор — отец Панкрушина
• 1968 — Щит и меч — майор Аксель Штейнглиц
• 1969 — Обвиняются в убийстве — прокурор
• 1969 — Только три ночи — отец Кати
• 1970 — Освобождение — генерал Пантелеймон Пономаренко
• 1970 — Белорусский вокзал — Виктор Сергеевич Харламов
• 1970 — Севастополь — матрос
• 1971 — Красная метель — комиссар
• 1971 — Молодые — отец Жени

Отрывок, характеризующий Глазырин, Алексей Александрович

Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.