Глан, Клаус

Клаус Глан
Клаус Глан (крайний справа). Токио, 1964
Личная информация
Гражданство	Германия Германия
Клуб	VfL Wolfsburg
Дата рождения	23 марта 1942(1942-03-23) (82 года)
Место рождения	Ганновер, Германия
Рост	187
Вес	101
Награды и медали Дзюдо (мужчины) Олимпийские игры Бронза Токио 1964 открытая категория Серебро Мюнхен 1972 до 93 кг Чемпионаты мира Серебро Солт-Лейк-Сити 1967 открытая категория Серебро Мехико 1969 открытая категория Серебро Людвигсхафен 1971 свыше 93 Бронза Людвигсхафен 1971 открытая категория Бронза Лозанна 1973 открытая категория Чемпионаты Европы Золото Женева 1963 свыше 80 кг Золото Рим 1967 в команде Бронза Лозанна 1968 в команде Золото Лозанна 1968 свыше 93 кг Золото Берлин 1970 свыше 93 кг Бронза Мадрид 1973 в команде

Клаус Глан (нем. Klaus Glahn, 23 марта 1942, Ганновер, Германия) — немецкий дзюдоист, двукратный призёр Олимпийских игр, многократный призёр чемпионатов мира, четырёхкратный чемпион Европы, многократный чемпион Германии. Обладатель 8-го дана

Биография

Родился в 1941 году. Занялся дзюдо в старших классах.

В 1963 году неожиданно завоевал титул чемпиона Европы.

Выступал на Летних Олимпийских играх 1964 года в Токио. Боролся в открытой весовой категории. В его категории боролись 9 спортсменов. Соревнования велись по круговой системе в трёх группах. Три победителя группы выходили в полуфинал; четвёртый определялся в круговом турнире из борцов, занявших второе место в группах.

Глан победил своих соперников в группе (во второй встрече его соперник снялся с соревнований) и вышел в полуфинал. В полуфинале проиграл японцу Акио Каминаге, и остался с бронзовой медалью.

В 1965 году в первый раз стал чемпионом Германии. В 1967 году стал чемпионом Европы в команде, а на чемпионате мира завоевал серебряную медаль. Также останавливался в шаге от мирового «золота» в 1969 и 1971 годах.

Выступал на Летних Олимпийских играх 1972 года в Мюнхене. Боролся и в супертяжёлом (свыше 93 килограммов) весе, и в открытой весовой категории. В открытой категории остался пятым; в супертяжёлом весе завоевал серебряную медаль, проиграв в финале Виллему Рюске, который завоевал звание чемпиона и в открытой категории, и в супертяжёлом весе.

Закончил карьеру в большом спорте в 1979 году.

С 1970 по 1975 год был главой учебного центра дзюдо в Вольфсбурге. С 1982 по 1985 года был вице-президентом Федерации дзюдо ФРГ. С 1985 по 1988 был президентом Федерации дзюдо Германии и вице-президентом Европейской ассоциации дзюдо. Утверждается, что был вынужден покинуть пост из-за финансовых махинаций. С 1988 по 1990 год был директором олимпийской базы. Затем был до 1996 года был одним из менеджером группы компаний Volkswagen и также покинул пост в связи с финансовыми нарушениями. С 2000 года — в политике. В 2007 году назывался лидирующим кандидатом от партии пенсионеров на предстоящих в 2009 году выборах в Европейский парламент.. Является бизнесменом, имел собственную торговую сеть по продаже спортивных товаров Romika, а после её слияния с Adidas продолжил сотрудничество уже с этим производителем.

Женат с 1965 года, имеет двух взрослых детей.

Журнал Black Belt в 1971 году отзывался о Глане следующим образом:

6 футов 2 дюймов роста крепкий немец один из тех борцов, кто не выглядит по-настоящему впечатляющим до тех пор, пока он не захватит отвороты дзюдоги соперника. Он настоящий террор на татами, и лицезреть его таи отоси — настоящее удовольствие. Быстрый и агрессивный электрик из Ганновера нечасто предпочитает борьбу в партере

— books.google.ru/books?id=sdcDAAAAMBAJ&lpg=PA75&ots=ktEGHLKYYz&dq=klaus%20glahn%20judo&hl=ru&pg=PA75#v=onepage&q=klaus%20glahn%20judo&f=false

Достижения

Год	Соревнование	Категория	Место
1963	Чемпионат Европы	свыше 80
1964	Олимпийские игры	Открытая категория
1964	German Open	Открытая категория
1965	Чемпионат Германии	Открытая категория
1966	British Open	Открытая категория
1966	British Open	свыше 93
1966	Чемпионат Германии	свыше 93
1966	German Open	свыше 93
1967	British Open	Открытая категория
1967	British Open	свыше 93
1967	Командный чемпионат Европы	до 93
1967	Чемпионат мира	Открытая категория
1967	German Open	свыше 93
1967	Чемпионат Германии	свыше 93
1968	German Open	свыше 93
1968	Командный чемпионат Европы	свыше 93
1968	Чемпионат Европы	свыше 93
1969	Чемпионат Германии	свыше 93
1969	Чемпионат мира	свыше 93
1969	Чемпионат мира	Открытая категория	5
1969	German Open	свыше 93
1970	Чемпионат Европы	свыше 93
1970	German Open	свыше 93
1970	Чемпионат Германии	свыше 93
1971	Чемпионат мира	свыше 93
1971	Чемпионат мира	Открытая категория
1972	Чемпионат Германии	свыше 93
1972	Олимпийские игры	свыше 93
1972	Олимпийские игры	открытая категория	5
1973	Чемпионат Германии	свыше 93
1973	Чемпионат мира	Открытая категория
1973	Командный чемпионат Европы	свыше 93

Ссылки

• [www.judoinside.com/judoka/4807/Klaus_Glahn/judo-results База данных (англ)]

Отрывок, характеризующий Глан, Клаус

– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.