Гласс, Хью

Хью Гласс
Hugh Glass
Иллюстрация схватки Гласса с гризли в газете The Milwaukee Journal в 1922 году
Род деятельности:	охотник, первопроходец
Дата рождения:	1783(1783)
Гражданство:	США США

Хью Гласс (англ. Hugh Glass; ок. 1783 — 1833) — американский охотник (маунтинмен) и горный проводник. Наиболее известен тем, что в 1823 году, получив тяжёлые ранения в схватке с медведем-гризли (в том числе перелом ноги), сумел преодолеть свыше 300 километров по дикой местности без запасов еды и снаряжения, при этом большую часть пути — ползком.

Ранняя биография

О ранних годах жизни Хью Гласса практически не сохранилось достоверных сведений. Считается, что он родился около 1783 года в Филадельфии (штат Пенсильвания), в семье ирландских иммигрантов. Ещё будучи подростком, избрал в качестве основного занятия профессию моряка и со временем добился в этом деле больших успехов. Приблизительно в 1816 году, во время стычки с пиратами, Гласс попал в плен к известному капитану Жану Лафиту, который принудил его стать одним из членов своей команды.

В 1818 году Глассу удалось сбежать с пиратского корабля. Он проплыл две мили по открытому морю и добрался до побережья Техаса. Не имея ни карты, ни снаряжения, он начал пробираться на север и в конце концов был схвачен индейцами пауни, которые приняли его в своё племя и научили основам выживания в дикой местности. Прожив среди индейцев несколько лет (и даже женившись на индианке), Гласс в 1821 году отправился в Сент-Луис, куда была приглашена делегация пауни для встречи с представителями американских властей. После окончания этой дипломатической миссии Гласс решил не возвращаться к индейцам и остался в городе.

Экспедиция генерала Эшли

В 1822 году Гласс узнал из газет о создании в Сент-Луисе Меховой компании Скалистых гор, основатель которой, генерал Уильям Эшли, набирал отряд из 100 молодых людей для путешествия вверх по реке Миссури и исследования её истоков. Гласс откликнулся на приглашение генерала и вступил в отряд (позднее ставший известным под названием «Сотня Эшли»), наряду со многими другими известными трапперами и торговцами пушниной — майором Эндрю Генри, Томасом Фицпатриком, Джеймсом Бекуортом, Джедедайей Смитом, Уильямом Саблеттом и Джимом Бриджером.

Отряд выступил в поход в начале 1823 года. Во время продвижения вверх по реке охотники оказались вовлечёнными в конфликт с местными индейцами из племени арикара, в результате чего несколько участников похода были убиты, а Гласс получил ранение в ногу. В августе прибыло вызванное генералом Эшли подкрепление, которое разбило индейцев в сражении, после чего от основного отряда отделилось четырнадцать человек (включая Гласса). Возглавляемые майором Генри, они решили следовать своему собственному маршруту. Планировалось подняться вверх по реке Гранд-Ривер и затем свернуть на север к устью Йеллоустона, где располагался форт Генри.

Схватка с медведем

Через несколько дней отряд Генри подошёл к развилке Гранд-Ривер (в настоящее время эта территория вместе с находящимся на ней водохранилищем Шейдхилл входит в состав округа Перкинс). Гласс, собирая ягоды в стороне от лагеря, неожиданно наткнулся на медведицу гризли с двумя медвежатами. Животное напало прежде, чем Гласс успел воспользоваться своим ружьём, и нанесло охотнику глубокие раны когтями. Глассу, тем не менее, удалось выхватить нож, которым он стал защищаться от медведя, одновременно зовя на помощь. Прибежавшие на крик товарищи убили медведя, но Гласс уже потерял сознание.

Майор Генри был убеждён, что человек с такими ранениями не проживёт более одного-двух дней, поэтому он решил оставить с Глассом двух добровольцев, которые похоронят его, когда он умрёт, в то время как основной отряд продолжит путешествие. Вызвались Джон Фицджеральд и Джим Бриджер. После отбытия майора, они выкопали для Гласса могилу и стали ждать его смерти. Через пять дней Фицджеральд, опасаясь, что их могут обнаружить арикара, убедил молодого Бриджера оставить Гласса и отправиться вслед за майором Генри. Поскольку оба считали, что охотник всё равно умрёт, они взяли с собой всё его снаряжение, включая ружьё, пистолет и нож. Встретившись с майором, они сообщили ему, что Гласс умер.

Путешествие к форту Кайова

В действительности Гласс выжил. Придя в сознание, он обнаружил себя в полном одиночестве, лишённым всего снаряжения, воды и пищи. Кроме того, у него была сломана нога, а глубокие раны на спине доходили до рёбер. Ближайший населённый пункт — форт Кайова — находился более чем в 200 милях (свыше 320 км) к юго-востоку, на берегу Миссури.

В течение своего похода Гласс питался ягодами и корнями растений. Однажды ему удалось отогнать двух волков от туши растерзанного ими бизона и поесть мяса. Кроме того ему помогли выжить дружелюбные индейцы, которые зашили его раны, снабдили едой и оружием.

Фицджеральд и Бриджер

Оправившись от ран, Гласс начал искать Фицджеральда и Бриджера, которые его бросили. В конце концов он отправился в форт Генри, на реке Йеллоустоун. Форт был пуст, но Хью нашёл записку, в которой говорилось, что отряд Генри перешёл в новый лагерь в устье реки Бигхорн. Приехав туда, Гласс нашёл Бриджера, но, по-видимому, простил его из-за его молодости и вступил обратно в компанию Эшли.

Позже Гласс узнал, что Фицджеральд присоединился к армии и находился в Форт Аткинсон, в современном штате Небраска. В форте Хью смог получить от Фицджеральда только своё ружьё — армия отказалась позволить гражданскому отомстить своему солдату.

Дальнейшая жизнь

Позже он был нанят в качестве охотника гарнизоном армии США в Форт Союза, недалеко от Берлингтон, штат Северная Дакота.

Гласс был убит вместе с двумя своими товарищами-охотниками в результате нападения индейцев племени Арикара на реке Йеллоустоун в начале весны 1833 года.

В массовой культуре

Биография Гласса легла в основу нескольких произведений:

• документальная поэма исследователя индейской культуры Джона Нейхардта «Песнь Хью Гласса».
• приключенческий роман «Дикие земли», написанный Роджером Желязны в соавторстве с Джеральдом Хаусманом. В романе судьба Гласса описывается параллельно с историей другого знаменитого первопроходца — Джона Колтера, который в 1809 году пробежал обнажённым более 5 миль, преследуемый индейцами из племени черноногих, и затем одиннадцать дней добирался по дикой местности до ближайшего населённого пункта.
• фильм «Человек диких прерий» (США, 1971). Сюжет фильма повторяет историю Хью Гласса. Роль главного героя, Захария Басса, исполнил ирландский актёр Ричард Харрис.
• роман Майкла Панке и фильм на его основе — «Выживший» (США, 2015). Роль Хью Гласса исполнил Леонардо Ди Каприо, за что был удостоен премии «Оскар».

Литература

• Стукалин Ю. С. Первая энциклопедия Дикого Запада — от A до Z. — М.: Яуза; Эксмо, 2014. — 944 с. — ISBN 978-5-699-67098-7
• Bradley, Bruce. [www.amazon.com/Hugh-Glass-Bruce-Bradley/dp/0966900502 Hugh Glass]. — Monarch Press, 1999. — ISBN 0-9669005-0-2.
• Jon T. Coleman. Here Lies Hugh Glass: A Mountain Man, a Bear, and the Rise of the American Nation (2013) ISBN 0809054590 ISBN 978-0809054596
• Morgan Dale L. [books.google.com/books?id=4NuoINGBjQIC Jedediah Smith and the Opening of the American West]. — Lincoln, London: Bison Book University of Nebraska Books, 1964. — ISBN 0-8032-5138-6.
• "Hugh Glass", Bruce Bradley (1999) ISBN 0-9669005-0-2
• "Lord Grizzly", Fredrick Manfred (1954) ISBN 0-8032-8118-8
• "Saga of Hugh Glass: Pirate, Pawnee and Mountain Man", John Myers Myers (1976) ISBN 0-8032-5834-8
• "Hugh Glass, Mountain Man", Robert M. McClung (1990) ISBN 0-688-08092-8
• "[archive.org/search.php?query=creator%3A%22Neihardt%2C%20John%20Gneisenau%2C%201881-1973%22%20AND%20%28hugh%20glass%29 The Song of Hugh Glass]" (part of "A Cycle of the West"), John G. Neihardt (1915)

Ссылки

• [www.historynet.com/hugh-glass-legendary-trapper-in-americas-western-frontier.htm Hugh Glass — Legendary Trapper in America’s Western Frontier]

Отрывок, характеризующий Гласс, Хью

И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.