Глаубиц, Иоганн Кристоф
| Иоганн Кристоф Глаубиц | |
 Ворота базилианского монастыря (1761, Вильнюс) | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Страна | |
| Место рождения | |
| Место смерти | |
| Работы и достижения | |
| Работал в городах | |
| Архитектурный стиль | |
| Важнейшие постройки | |
| Реставрация памятников | |
Иоганн Кри́штоф Гла́убиц (лит. Jonas Kristupas Glaubicas, польск. Jan Krzysztof Glaubitz, белор. Ян Глаўбіц около 1700, Свидница — 30 марта 1767, Вильно) — создатель и крупнейший представитель виленского барокко, один из наиболее востребованных архитекторов Великого княжества Литовского середины XVIII века.
Содержание
Биография
Вероятно, родился в Силезии, хотя высказывались предположения о том, что он был уроженцем Вильны. Судя по формам и орнаменту его ранних произведений, напоминающих раннее немецкое рококо, архитектуру изучал в Южной Германии.
Опустошительные пожары 1737, 1748 и 1749 годов нанесли глубокие повреждения кварталам Старого города Вильны. Глаубиц участвовал в работах по восстановлению, реконструкции и строительстве ансамблей и отдельных зданий — в первую очередь дома по улице Швянто Микалояус (Švento Mikalojaus g.), в котором он сам жил со своей семьей до 1749 года. В 1749 году Глаубиц арендовал у общины евангеликов-лютеран большой угловой дом, отстроил его и жил в нём до последнего дня.
До 1737 года Глаубиц был членом совета и архитектором общины евангеликов-лютеран. В 1737—1744 годах он отстроил и реконструировал в формах позднего барокко храм евангеликов-лютеран и прилегающие здания общины. По его проекту и при его участии в 1741—1742 годах в храме был сооружён пышный барочный алтарь.
Творчество
По его проектам в Вильне построены или реконструированы храмы различных конфессий:
- Евангелико-лютеранский костёл (и оборудован его интерьер в стиле рококо) (1738—1744).
- Главный западный фасад и восточный фронтон костёла Святых Иоаннов (1738—1748), в интерьере был сооружён уникальный ансамбль из 23 алтарей в стиле барокко (сохранилось 10 алтарей); костёл и колокольня, долгое время остававшаяся самым высоким сооружением в Вильне (свыше 60 м, данные колеблются от 63 м[1] до 68 м с крестом[2]) определили господство барокко в ансамбле университета и стали архитектурной доминантой барочной панорамы Вильнюса.
- фронтон и верхние ярусы двух колоколен костёла Святой Екатерины (1741—1743), в 1746 году реконструировал капеллу Провидения в этом костёле.
- интерьер православной церкви Святого Духа (1749—1753), пострадавшей при пожаре 1749 года.
- реставрировал виленскую ратушу, пострадавшую при пожаре 1749 года, отстроив при этом её башню (1749—1753)[3].
- В середине XVIII века создал барочный интерьер Большой синагоги (пострадала во время Второй мировой войны и не сохранилась).
- В 1749—1751 и 1759—1762 годах отстраивал и декорировал часовню на евангелическо-лютеранском кладбище. Глаубицем, кроме того, надстроены башни костёла миссионеров (1750—1756).
- Им же возведены в стиле позднего барокко ворота базилианского монастыря Святой Троицы (1761); предполагается также, что Глаубиц в 1750 году возвёл две грациозные боковые башни при восточном фасаде церкви Святой Троицы и в 1760—1763 годах на прежнем фундаменте построил здания монастыря, восстановил часовню Скуминов.
- Ему также приписывается авторство костёла Обретения Святого Креста (Кальварийского) в Вильне.
По проектам Глаубица реконструировались жилые дома в Литве, строились дворцы и костёлы в Белоруссии. Среди восстановленных и рекоструированных им зданий в Вильне — дом Солтановского (1739), Мюллера (1741—1742 и 1749—1749).
В 1762 году он подготовил план реконструкции дворца Олизаров (Лопацинского) в Вильне. М. Лопацинский приобрёл здание на участке у перекрёстка нынешних улиц Шилтадаржё и Бернардину в Старом городе и проект реконструкции заказал у Глаубица. Работы выполнялись сначала архитектором Андрисом (умер в 1765), затем Фрезером. Дворец представляет собой сложный трапециевидный комплекс зданий с частично закрытым двором. Основное здание двухэтажное, окружающее неправильной формы двор, высокая крыша крыта черепицей. Нижний этаж покрыт серой, верхний — более тёмной фактурной штукатуркой, на которых контрастно выделяются белые обрамления окон и другие детали. По линии улицы Бернардину фасад незначительно изогнут. Наиболее пышный боковой фасад с ризалитами, двухэтажной аркадой, пилястрами и ломаной линией карниза.[4] Историк архитектуры Юлиуш Клос отмечал интересные архитектурные мотивы, характерные для переходной эпохи от рококо к классицизму.[5] Во второй половине XIX века дом принадлежал Завадским. Ныне во дворце располагается отель.
В 1748—1765 годах Глаубиц работал над реконструкцией базилианского кафедрального собора Святой Софии в Полоцке; вероятно, самое высокое и самое внушительное по своим размерам барочное строение в Белоруссии. В число главных его работ относится также костёл кармелитов в Глубоком. В 1748—1749 он спроектировал и построил двухэтажный дворец униатского митрополита Гребницкого в Струне под Полоцком. Как считает белорусский исследователь А. Ярошевич, по проекту Глаубица мог быть построен костёл Святого Архангела Михаила в Ивенце.[6]
Часто среди построек архитектора упоминается трёхнефный костёл Воздвижения Святого Креста в Лиде, однако польский исследователь П. Пызель считает, что ни время возведения храма, ни его стилистические особенности не позволяют говорить об авторстве Глаубица.[7]
Его постройкам свойственны оригинальные черты виленского барокко, отличающегося изящностью форм и декоративностью. Яркая особенность созданного Глаубицем стиля — две, как правило, высокие и лёгкие башни главного фасада с ярусами, по-разному украшенными.
Память
Именем Глаубица названа одна из улиц (Jono Glaubico gatvė) в районе Вильнюса Пашилайчяй[8].
Напишите отзыв о статье "Глаубиц, Иоганн Кристоф"
Примечания
- ↑ Antanas Rimvydas Čaplikas. Vilniaus gatvių istorija. Pilies gatvė. Vilnius: Charibdė, 2005. ISBN 9986-745-89-6. P. 201. (лит.)
- ↑ Lietuvos TSR istorijos ir kultūros paminklų sąvadas. 1: Vilnius: Vyriausioji enciklopedijų redakcija, 1988. P. 542 (лит.)
- ↑ Vladas Drėma. Dingęs Vilnius. Vilnius: Vaga, 1991. ISBN 5-415-00366-5. P. 146. (лит.)
- ↑ Lietuvos architektūros istorija. T. II: Nuo XVII a. pradžios iki XIX a. vidurio. Vilnius: Mokslo ir enciklopedijų leidykla, 1994. ISBN 5-420-00583-3 (ошибоч.). P. 167. (польск.)
- ↑ Wilno. Przewodnik krajoznawczy Juliusza Kłosa, Prof. Uniwersytetu St. Batorego. Wydanie trzecie popraione po zgonie autora. Wilno, 1937. S. 145. (польск.)
- ↑ Ярашэвіч А. А. Івянецкія касцёлы // Ave Maria: Часопіс Мінска-Магілёўскай архідыяцэзіі. № 2 (69), 2001. — С. 13 — 15 (польск.)
- ↑ Pyzel, K. Kościół parafialny P. W. Podwyższenia Krzyża Św. w Lidzie // Kościoły i klasztory rzymskokatolickie gawnego wojewódstwa wileńskiego / redakcja naukowa: Maria Kalamajska-Saeed; Międzynarodowe Centrum Kultury w Krakowie. — Krakow: MCK, 2005—2008. T. 2. 2008. — 244 s., [218] s. il.: il. (польск.)
- ↑ [vilnius21.lt/jglaubico-g1657929.html Jono Glaubico gatvė Vilniuje] (лит.). Vilniaus katalogas. Проверено 2 февраля 2014.
Литература
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Иоганн Кристоф Глаубиц - S. Lorentz, Jan Krzysztof Glaubitz — architekt wileński XVIII wieku, Warszawa 1937
- Lietuvos architektūros istorija. T. II: Nuo XVII a. pradžios iki XIX a. vidurio. Vilnius: Mokslo ir enciklopedijų leidykla, 1994. ISBN 5-420-00583-3 (ошибоч.). С. 50—52.
- Литва. Краткая энциклопедия. Вильнюс: Главная редакция энциклопедий, 1989. С. 212—213.
Отрывок, характеризующий Глаубиц, Иоганн Кристоф
В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.
Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.
Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
