Глебович, Юрий Николаевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Юрий Николаевич Глебович
польск. Jerzy Karol Hlebowicz

<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб Глебовичей «Лелива»</td></tr>

Воевода смоленский
1643 — 1653
Монарх: Владислав IV (до 1648),
Ян II Казимир (с 1648)
Предшественник: Крифтош Гонсевский
Преемник: Павел Ян Сапега
Староста жмудский
1653 — 1668
Монарх: Ян II Казимир
Предшественник: Ян Альфонс Лацкий
Преемник: Александр Полубинский
Воевода виленский
1668 — 1669
Предшественник: Михаил Казимир Радзивилл
Преемник: Михаил Казимир Пац
 
Рождение: 1605(1605)
Смерть: 18 апреля 1669(1669-04-18)
Заславль, Великое княжество Литовское
Род: Глебовичи
Имя при рождении: Ежи Кароль Глебович
Отец: Николай Янович Глебович
Мать: Марцебела Корецкая
Супруга: Катерина Радзивилл
Дети: Марцебела,
Кристина Барбара

Юрий Никола́евич Глебо́вич (Ежи Ка́роль Глебович; польск. Jerzy Karol Hlebowicz, 1605? — 18 апреля 1669, Заславль, Великое княжество Литовское[1]) — государственный деятель Речи Посполитой из рода Глебовичей герба «Лелива».

Сын Николая Глебовича и Марцебелы Корецкой. В 1633 году назначен старостой Аникштским и Радошковичским. Политическую карьеру начал в июне 1639 году, получив должность королевского подчашего. В том же 1639 году назначен на должность подскарбия литовского.

В 1640 году женился на Катерине Радзивилл — сестре гетмана Януша Радзивилла. В 1643 году назначен воеводой смоленским. Много времени уделял укреплению фортификаций Смоленска, на время отставив ради этого политические дела в Вильно, Кракове и Варшаве, где появлялся редко. В марте 1644 года и в 1645 году принимал активное участие в заседаниях Сената Речи Посполитой. Во время бескоролевья приехал в Краков только в ноябре, чтобы принять участие в выборах и подписать элекционный диплом Яна Казимира Вазы. Во время коронационного сейма поднимал для обсуждения вопросы, касающиеся обороны Смоленска. В 1650 году участвовал в работе созданной в Вильно комиссии по вопросам финансирования армии Великого княжества Литовского. В 1651 году был комиссаром при заключения мира с казаками в Белой Церкви, а затем в переговорах с казаками в 1659 году. В 1653 году назначен старостой жмудским.

Во время русско-польской войны 1654—1667 годов принимал участие в военных действиях. В 1655 году принял протекторат Швеции, в числе других подписав Кейданскую унию. Позднее комиссаром участвовал в дипломатических и мирных переговорах с Россией (1660, 1662, 1664). С 1659 года находился в переписке с Богуславом Радзивиллом по поводу владений последнего на территории Великого княжества Литовского. В составе делегации Речи Посполитой подписал Андрусовское перемирие в январе 1667 года, по оценкам современников сыграл значительную роль в его заключении. В 1668 году, в том числе в награду за заключение Андрусовского перемирия, Глебович назначен воеводой виленским.

Глебович придерживался на переговорах позиции компромисса с Россией, хотя с передачей ей Смоленска и Дорогобужа терял значительную часть своих наследственных владений.



Семья

Последний из рода Глебовичей.

Супруга — Катерина Радзивилл, сестра гетмана Януша Радзивилла.

Две дочери:

  • Марцебела — замужем за князем Мартином Огинским.
  • Кристина Барбара — одна из богатейших невест в Великом княжестве Литовском того времени; замужем за Kазимиром Яном Сапегой. Казимир Ян и Кристина известны своей благотворительностью, выделяли средства на строительство храмов различных конфессий, в том числе в 1676 году основали доминиканский монастырь в Заславле.

Напишите отзыв о статье "Глебович, Юрий Николаевич"

Примечания

Литература

  • Заяц Ю. А. Заславль X—XVIII веков (историко-археологический очерк). — Мн.: Наука и техника, 1987.
  • Спиридонов М. Ф. Заславль в XVI в. — Мн., 1998.

Отрывок, характеризующий Глебович, Юрий Николаевич

Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.