Глебов, Анатолий Глебович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Анатолий Глебович Глебов
Имя при рождении:

Анатолий Глебович Котельников

Дата рождения:

27 ноября (9 декабря) 1899(1899-12-09)

Место рождения:

Полтава

Дата смерти:

6 февраля 1964(1964-02-06) (64 года)

Место смерти:

Москва

Гражданство:

СССР СССР

Род деятельности:

писатель,журналист

Жанр:

драматургия, журналистика

Дебют:

1917

Анатолий Глебович Глебов (настоящая фамилия Котельников; 1899—1964) — русский советский драматург, журналист, прозаик. Член Союза писателей СССР.





Биография

Родился 27 ноября (9 декабря1899 в Полтаве. Отец — Глеб Евгеньевич Котельников, конструктор ранцевого парашюта, а до этого — артист, работавший в Народном театре Санкт-Петербурга, мать — художница Юлия Василиевна.

Гимназический курс сдал экстерном. Некоторое время учился на японском отделении факультета восточных языков Санкт-Петербургского университета. В 1917 ушёл на общественную работу: был редактором газеты «Свободная школа», санитаром красногвардейского отряда, работником в Наркомпросе. В 1919 в Туле редактировал орган Губкома «Пролетарское строительство» и другие, в этом же году вступил в ВКП(б). С 1920 по 1924 годы работал в Наркоминделе (в 1921—1923 на дипломатической работе в Турции). В 1924 работал в клубах для самодеятельных кружков, где ставились его литературные монтажи и инсценировки. С 1924 по 1927 годы работал в «Крестьянской газете» как организатор селькоровского движения и т. д..

Участник Великой отечественной войны.

Скончался в Москве 6 февраля 1964 года.

Творчество

Первое выступление в литературе относится к 1917 году — публицистика и очерки («Свободная школа», Л.).

Первую пьесу написал в 1919 году («Наши дни», вторая редакция «В далёкие дни»).

Всего создал более 20 одноактных пьес для театральной самодеятельности, темами которых являются в основном проблемы классовой борьбы и социалистического строительства.

Первая изданная пьеса «Канун» («Преступление старосты Дембовского») поставленная осенью 1924 года на сцене театра им. МГСПС, отражает борьбу польского пролетариата с буржуазией. Пьеса «Загмук» (1925) представляет собой обработку ассиро-вавилонской легенды, по которой в известное время года отдельные классы общества условно менялись своим социальным положением. В одну из таких «перемен» рабы, захватив власть, подняли восстание против своих угнетателей. Пьеса была высоко оценена А. Луначарским, А. А. Крайном по ней была написана одноимённая опера. Пьеса «Власть» посвящена событиям Октябрьской революции, а «Рост» (1927) отображает трудности социалистического строительства и борьбу с «вредительством» на текстильной фабрике. «Инга» (1929) описывает становление нового советского быта и роль женщины в нём. В социальной мелодраме «RAF I (Золото и мозг)» (1929) («Спрут») используются приёмы научной фантастики. В ней описывается борьба империалистических держав за овладение секретом ядерной энергии, при этом, как и в других пьесах, автор уделяет особое внимание описанию международной пролетарской солидарности.

Написал также пьесу «Начистоту» (1940), драму «Правда» (опубл. 1959) и другие произведения.

Некоторые пьесы Глебова переведены на языки национальных меньшинств (еврейский, тюркский, грузинский) и ставились на национальных сценах. Он также перевёл около 30 пьес национальных драматургов («Намус» А. Ширванзаде, «Свадьба с приданым» Н. М. Дьяконова и др.).

С середины 1950-х писал прозу. Его перу принадлежат книги «Линия дружбы. Рассказы о Турции» (1960), написанная по впечатлениям работы в Турции, а также рассказы «Правдоха» (по рассказу в 1973 году поставлен фильм «Два дня тревоги»[1]), «Запятая», «Гуров» и другие, составившие сборник «Рассказы о сильных» (1964).

Советским любителям фантастики Глебов известен своим научно-фантастическим рассказом «Большой день на планете Чунгр» (1962), в котором сатирическое повествование о муравьеподобных обитателях Марса перекликается с актуальной темой «разоблачения культа личности», и философской новеллой «Золотой дождь» (1963).

Публикации

  • Глебов А. Канун (Преступление старосты Домбовского), Театральное издательство, М., 1924.
  • Глебов А. Окопы в комнатах, МОДПиК, М., 1925.
  • Глебов А., Субботин Л. Горячкин в деревне, Пьеса для комсомольского театра, Московское театральное издательство, М., 1925.
  • Глебов А. Загмук, Трагедия раннего восстания, МТИ, М., 1925.
  • Глебов А. Рост, Теакинопечать, М., 1927.
  • Глебов А. Расплата, Пьеса для деревни, «Крестьянская газета», М., 1927.
  • Глебов А. Власть, Драматические фрагменты Октября, Гиз, 1929.
  • Глебов А. RAF 1: (Золото и мозг): Социальная мелодрама в 5-и д., 8-и к. /Обл. худож. Щ[атова]. — М.: Теакинопечать, 1929. — 118 с. — 4000 экз.
  • Glebov A. Der shnips : a οkomyngishe οkomedye in dray aοkοtn, nayn bilder miοt rezshi-bomerοkungen / Yidish οY Liubamirsοki. — Mosοkοve: Emes, 1932. — 111 с.
  • Глебов А. Пьесы. — Художественная литература, 1934. — 373 с.
  • Глебов А. Пьесы для самодеятельного театра . — М., 1935 .
  • Глебов А. Реконструктор мира : социальная драма в стихах. — М.: Гослитиздат, 1936. — 188 с.
  • Глебов А. Мы будем жить. — Искусство, 1950. — 14 с.
  • Глебов А. Избранные пьесы, М., 1961.
  • Глебов А. Большой день на планете Чунгр: [Рассказ] — Сб. Фантастика, 1962 год — М.: Мол. гвардия, 1962. — C. 377—404.
  • Глебов А. Правдоха. Запятая : Рассказы. — М., 1962.
  • Глебов А. Золотой дождь: Философская новелла: [Рассказ] — Сб. Фантастика, 1963 год — М.: Мол. гвардия, 1963. — C. 284—318.
  • Глебов А. Рассказы о сильных, [2 изд.], М., 1967.
  • Глебов А. Инга : Сборник пьес. — М.: Искусство, 1967. — 423 с.

Либретто

  • Крейн А. А. Загмук : Опера в 4-х действиях и 6 картинах: Для пения с ф.-п / Либретто Анатолия Глебова. — М.: Гос. муз. изд-во, 1931. — 293 с.

Напишите отзыв о статье "Глебов, Анатолий Глебович"

Примечания

  1. [www.imdb.com/title/tt0070010/ Фильм «Два дня тревоги»] на IMDb

Литература

Ссылки

  • Глебов А. Г — статья из Большой советской энциклопедии.
  • [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/35501/Глебов Глебов А. Г.] в «Литературной энциклопедии»
  • Луначарский А. В. [lunacharsky.newgod.su/lib/ss-tom-2/o-zagmuke О «Замгуке»].
  • [cpllindengrove.com/AUTHORS/G/GLEBOV.A/GLEBOV.HTM Глебов, Анатолий Глебович] // Энциклопедия фантастики: Кто есть кто / Под ред. Вл. Гакова. — Минск: ИКО «Галаксиас», 1995. — 694 с. — ISBN 985-6269-01-6.
  • [sf-enc.narod.ru/authors/g/glebov.htm Глебов А. Г.] в "Экстелопедии НФиФ"

Отрывок, характеризующий Глебов, Анатолий Глебович

– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.