Глебов, Иван Фёдорович

Иван Фёдорович Глебов <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб Глебовых (ОГ VII, 9)</td></tr>
Санкт-Петербургский генерал-губернатор
февраль 1767 — декабрь 1767
Монарх:	Екатерина II
Вице-губернатор:	Яков Иванович Сукин
Предшественник:	должность вакантна; Иван Иванович Неплюев (до 1764 г.)
Преемник:	должность вакантна; Александр Михайлович Голицын (с 1775 г.)
Киевский генерал-губернатор
1762 — 1766
Монарх:	Екатерина II
Преемник:	Фёдор Матвеевич Воейков
Рождение:	20 февраля 1707(1707-02-20)
Смерть:	13 июня 1774(1774-06-13) (67 лет)
Место погребения:	Свято-Успенский монастырь, Старица
Род:	Глебовы
Отец:	Фёдор Никитич Глебов
Дети:	Николай, Фёдор, Екатерина, Варвара , Иван, Сергей, Павел, Елизавета
Военная служба
Годы службы:	1721—1770
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Род войск:	артиллерия
Звание:	генерал-аншеф
Сражения:	Семилетняя война
Награды:

Ива́н Фёдорович Гле́бов (20 февраля 1707 — 13 июня 1774) — русский военачальник, генерал-аншеф (1762 год), сенатор (1766 год), киевский генерал-губернатор (1762—1766 года), генерал-губернатор Санкт-Петербурга (февраль — декабрь 1767 года). Отец генерал-аншефа Фёдора Глебова.

Биография

Представитель старинного рода Глебовых родился 20 февраля 1707 года в семье обер-штер-кригскомиссара Фёдора Никитича Глебова, умершего в 1716 году.

Получив хорошее домашнее образование, в 1721 году после экзамена, проведённого генерал-фельдцейхмейстером Я. В. Брюсом, он был зачислен сержантом в артиллерию.

В 1731 году Глебову присвоен чин капитана. В 1738 году назначен асессором канцелярии Главного артиллерийского управления, а через два года стал советником. Глебов ведал школами по подготовке артиллерийских кадров и всей гарнизонной артиллерией.

При учреждении в 1741 году комиссии по упорядочению и усовершенствованию артиллерийского дела Иван Фёдорович становится одним из самых активных членов комиссии. Комиссии удалось провести испытание изобретений П. И. Шувалова: усовершенствованной «секретной гаубицы» и «единорога». В 1743 году Глебову присвоено чин бригадир, а в 1749 году — генерал-майор.

4 января 1751 года ему было поручено расселение и обустройство в России переселенцев из Сербии, для гусарских и пандурских полков, во главе с полковником И. С. Хорватом в военно-административной единице — Новая Сербия, а также возведение военного города, названного крепостью Святой Елисаветы и других шанцев в будущей Новороссии.

В 1755 году генерал-поручику Глебову поручено командование полевой и осадной артиллерией в Санкт-Петербурге, Риге, Выборге, Новгороде, Пскове, Великих Луках, Смоленске и Остзейском крае.

Во время Семилетней войны с 1757 по 1762 год И. Ф. Глебов служит в действующей армии. За сражение при Цорндорфе (1758 год), при котором особо отличились гренадерские части и артиллерия под его командованием, он награждён орденом св. Александра Невского.

В 1760 году Глебов определён на должность киевского генерал-губернатора, но назначение отложено до окончания войны. В феврале 1762 года получает чин генерал-аншефа и назначается генерал-губернатором. Занимает должность генерал-губернатора в Киеве до 1766 года, когда назначен сенатором.

С февраля по декабрь 1767 года И. Ф. Глебов исполняет обязанности главноначальствующего в Санкт-Петербурге. В 1770 году он уходит в отставку по состоянию здоровья. Скончался 13 июня 1774 года и погребён в Старицком Успенском монастыре.

Потомком И. Ф. Глебова по женской линии является украинский политик Дмитрий Табачник.

Награды

• Орден Святого Александра Невского (25 ноября 1758).
• Орден Святого апостола Андрея Первозванного (1 января 1767).

Литература

• Соколов К. Историческая и статистическая записка о военном городе Елисаветграде // Записки Одесского общества истории и древностей. — Т. 2. — 1848. — С. 386—395;
• Архив князя Воронцова. — Кн. 16. — М., 1880.
• Длуголенский Яков. [infoart.udm.ru/magazine/zvezda/n3-20/generals.htm Генерал-губернаторы Петербурга] // Звезда. — № 3. — 2000.
• Русский биографический словарь: В 25 т. /А. А. Половцов. — М., 1896—1918. — Т. 6. — С. 358.

Ссылки

• Глебов, Иван Федорович (генерал-аншеф) // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• [ru.rodovid.org/wk/Запись:282622 Глебов, Иван Фёдорович] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
• Екатерина II. [www.memoirs.ru/rarhtml/Ek2_PG_RA67_3.htm Письма императрицы Екатерины II-й к И. Ф. Глебову / Сообщ. М. И. Погодиным] // Русский архив. — 1867. — Вып. 3. — Стб. 342—364.

Отрывок, характеризующий Глебов, Иван Фёдорович

Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.