Глезер, Франц Йозеф
| Франц Йозеф Глезер |
Франц Йозеф Глезер (нем. Franz Joseph Gläser; 19 апреля 1798, Обергеоргенталь, ныне Горни-Йиржетин, Чехия — 29 августа 1861, Копенгаген) — немецкий композитор и дирижёр.
Биография
С 11 лет пел в хоре мальчиков Дрезденской придворной капеллы, затем учился в Пражской консерватории как скрипач.
С 1818 года — дирижёр венского Йозефштадтского театра. Сочинял и ставил лёгкие комические оперы — в том числе оперетту «1722, 1822, 1922» (1822), три действия которой описывали прошлое, настоящее и будущее. По свидетельству Николая Слонимского, приводящего в своей книге «Музыкальные анекдоты» отрывок рецензии из тогдашнего лондонского музыкального обозрения «Harmonicon», будущее представлено Глезером как век машин, когда плуг пашет сам собой, а пахарь лениво идёт следом, место же извозчиков заняли воздушные шары; для достоверности музыкального образа прошлого Глезер использовал музыку Георга Фридриха Генделя и Иоганна Адольфа Хассе, для настоящего — Джоакино Россини и Карла Марии фон Вебера, для будущего же — Моцарта, поскольку он не может устареть[1].
В 1830 году перешёл в той же должности капельмейстера в берлинский Кёнигштадтский театр, с которым связан наибольший успех в его композиторской карьере: опера «Орлиное гнездо» (нем. Des Adlers Horst; 1832), не сходившая с различных европейских сцен около полувека — отчасти благодаря смелости либреттиста Карла фон Хольтея, впервые выведшего на сцене образ матери-одиночки.
С 1842 года и до смерти был придворным капельмейстером в Копенгагене.
Источники
- ↑ [books.google.com/books?id=B3R6w7oAoHwC&printsec=frontcover&hl=ru Slonimsky’s Book of Musical Anecdotes]. — L. — N.Y.: Routledge, 2002. — P.49.
Напишите отзыв о статье "Глезер, Франц Йозеф"
Отрывок, характеризующий Глезер, Франц Йозеф
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
