Глейзер, Герш Исаакович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Герш Иса́кович Гле́йзер (также Исаакович; 12 июля 1904, Секуряны, Хотинский уезд Бессарабской губернии17 мая 1967, Кишинёв) — молдавский советский математик, педагог и историк математики.

Автор учебных пособий и справочников по истории математики, переведённых на несколько иностранных языков[1][2][3].

Закончил гимназию в Кишинёве[4]. Учился на физико-математическом отделении Венского университета, в 1929 году окончил математическое отделение Римского университета Ла Сапиенца. Работал учителем математики в Сокирянах, Маркулештах, Бельцах.

В 1940—1948 годах — заведующий кафедрой математики Кишинёвского государственного педагогического института им. Иона Крянгэ. Преподавал в Кишинёвском государственном университете. С 1948 года — доцент на физико-математическом отделении Тираспольского педагогического института, в 1952—1963 годах заведовал основанной им кафедрой математики и методики преподавания математики этого института; организовал также кафедру геометрии, элементарной математики и методики их преподавания[5]. Кандидат педагогических наук.

Трёхтомная «История математики в школе» была первоначально издана на молдавском языке (1960, 1963, 1966), подготовленный автором русский вариант был опубликован посмертно (1981—1983) и переведён на языки СССР и других стран.





Книги

  • Русско-молдавский терминологический словарь по математике для молдавских средних и высших учебных заведений (с А. Ф. Штернталем). Кишинёв: Шкоала советикэ, 1955.
  • Istorizmul în predarea matematicii (историзмул ын предаря математичий), тт. 1—3 (на молдавском языке; т. 1 — Aritmetica, т. 2 — Algebra, т. 3 — Geometria şi trigonometria). Кишинёв: Лумина, 1960—1966.
  • История математики в средней школе (пособие для учителей). М.: Просвещение, 1964 и 1970.
  • История математики в школе. IV — VI классы. — М.: Просвещение, 1981. — 239 с.  Перевод на литовский языкКаунас: Швиеса, 1985.
  • История математики в школе. VII — VIII классы. — М.: Просвещение, 1982. — 240 с.  Перевод на литовский языкКаунас: Швиеса, 1986.
  • История математики в школе. IX — X классы. — М.: Просвещение, 1983. — 351 с.

Переводы на другие языки

Напишите отзыв о статье "Глейзер, Герш Исаакович"

Примечания

  1. [student.zoomru.ru/pedagog/vvedenie-istoricheskogo-materiala-na-urokah/43524.333123.s1.html Введение исторического материала на уроках математики в начальных классах]
  2. [books.google.com/books?id=oXjMYIonXTYC&pg=PA194&lpg=PA194&dq=gersh+gleizer&source=bl&ots=yZIXMwDhJc&sig=BH3RtVP-t_TfbjNVmByjqqE8vFk&hl=en&sa=X&ei=CoNfT67OC6rh0QGx7r2PBw&ved=0CB8Q6AEwAA#v=onepage&q=gersh%20gleizer&f=false Writing the history of mathematics: its historical development (стр. 194)]
  3. [books.google.com/books?id=EX7fiunN4akC&pg=PA102&lpg=PA102&dq=mathematics+g.i.+gleizer&source=bl&ots=7U4KpwpLjd&sig=LYzzGXEVPOCNzbT9nFRp5fLsb0Y&hl=en&sa=X&ei=zYNfT9yEB-Pb0QGR3vWnBw&ved=0CCIQ6AEwAA#v=onepage&q=mathematics%20g.i.%20gleizer&f=false History in mathematics education (стр. 102)]
  4. [www.pmr21.info/text.php?cat=12&name=pridnestrovskij_gosudarstvennyj_universitet_im_t_g_shevchenko_50-80-e_gody_xx_veka_&arch=onsite Приднестровский Государственный Университет им. Т. Г. Шевченко в 50—80-е годы XX века (начало)]
  5. [www.fmf.spsu.ru/index.php/sections/mpm.html Кафедра математики Тираспольского педагогического института]

Литература

  • Герасимова А. Д., Гайдаржи Г. Х., Ермакова Г. Н.  К 100-летию со дня рождения Г. И. Глейзера // Математика в школе. — 2004. — № 6. — С. 76—77.

Отрывок, характеризующий Глейзер, Герш Исаакович

Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.