Глемп, Юзеф

Его Высокопреосвященство кардинал Юзеф Глемп Józef Glemp<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Кардинал-священник с титулом церкви Святой Марии в Трастевере.</td></tr>
16-й Архиепископ Варшавы
7 июля 1981 года — 6 декабря 2006 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Кардинал Стефан Вышинский
Преемник:	Архиепископ Станислав Войцех Вельгус
Апостольский администратор Варшавы
6 января 2007 года — 3 марта 2007 года
Предшественник:	Архиепископ Станислав Войцех Вельгус
Преемник:	Архиепископ Казимеж Ныч
39-й Архиепископ Гнезненский
7 июля 1981 года — 25 марта 1992 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Кардинал Стефан Вышинский
Преемник:	Архиепископ Генрик Мушинский
Примас Польши
7 июля 1981 года — 18 декабря 2009 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Кардинал Стефан Вышинский
Преемник:	Архиепископ Генрик Мушинский
Рождение:	18 декабря 1929(1929-12-18) Иновроцлав (Польша)
Смерть:	23 января 2013(2013-01-23) (83 года) Варшава (Польша)
Принятие священного сана:	25 мая 1956 года
Епископская хиротония:	21 апреля 1979 года
Кардинал с:	2 февраля 1983 года
Награды:

Юзеф Глемп (польск. Józef Glemp; 18 декабря 1929, Иновроцлав — 23 января 2013, Варшава) — польский кардинал. Архиепископ Варшавы с 7 июля 1981 по 1 апреля 2007 и примас Польши с 7 июля 1981 по 18 декабря 2009. Архиепископ Гнезно с 7 июля 1981 по 25 марта 1992. Ординарий верных восточного обряда, проживающих в Польше с 18 сентября 1981 по 9 июня 2007. Кардинал-священник с титулом церкви Святой Марии в Трастевере с 2 февраля 1983.

Ранние годы

Родился в гнезненском архидиоцезе, в семье шахтёра Казимежа Глемпа, участвовавшего в восстании Великой Польши в 1918—1919 годов. Во время Второй мировой войны был угнан на принудительные работы в нацистскую Германию. Только по окончании войны смог получить среднее образование, 22 мая 1950 года поступил в гнезненскую семинарию, а 25 мая 1956 года там же, в Гнезно, в кафедральном соборе был посвящён в священники. В 1956—1958 годах — на пастырской работе в Познани.

В 1958 году уезжает продолжать обучение в Рим, где заканчивает Папский Латеранский университет, получив в 1964 году степень доктора канонического права. После практики присуждается звание адвоката Трибунала Римской Роты (высший церковный апелляционный суд). В это же время он одновременно изучает латинский язык и церковную администрацию в Папском Григорианском университете.

В секретариате примаса Польши

В 1964 году возвращается в Гнезно, где работает секретарём местной семинарии и нотариусом епархиальной курии и трибунала. С 1967 — в секретариате примаса Польши кардинала Стефана Вышинского в Варшаве. На протяжении почти 15 лет являлся одним из ближайших соратников главы польской католической церкви, в качестве личного духовника и главы секретариата сопровождая его в поездках по Польше и за её пределы. Он участвовал в работе различных комиссий польского епископата и преподавал каноническое право в Академии католического богословия в Варшаве. В 1972 году был назначен Капелланом Его Святейшества, а в марте 1976 года — каноником архиепископской кафедры в Гнезно.

Епископ

4 марта 1979 года папа римский Иоанн Павел II назначает Глемпа епископом Вармии, что в северо-восточной части Польши. Рукоположен в сан 21 апреля 1979 года в гнезненском кафедральном соборе кардиналом Стефаном Вышинским. Ординацию помогали проводить краковский архиепископ и будущий кардинал Франтишек Махарски и вспомогательный епископ Вармии Ян Владислав Облак.

Глава католической церкви Польши

7 июля 1981 года после смерти кардинала Вышинского Юзеф Глемп был назначен его преемником на постах архиепископа Гнезненского и Варшавского, примаса Польши. С 18 сентября 1981 года также стал ординарием верных восточного обряда, живущих в Польше, это пост он занимал до 9 июня 2007 года. В 1981—2004 годах являлся председателем Епископской конференции Польши.

25 марта 1992 года в ходе реформирования польских диоцезов папа Иоанн Павел II разделил гнезненскую и варшавскую митрополии. Глемп был назначен архиепископом Варшавским, а кафедру в Гнезно занял Хенрик Мушинский. Глемп как опекун мощей Святого Адальберта по-прежнему остался примасом Польши, так как этот титул связан с историческим наследием одного из самых почитаемых в Польше святых.

По инициативе кардинала Юзефа Глемпа Сейм 23 октября 1998 года подтвердил своё решение от 1791 года сооружения храма Храма Провидения Божия в Варшаве.

Кардинал

Возведён в сан кардинала папой Иоанном Павлом II на консистории 2 февраля 1983. Кардинал-священник церкви Святой Марии в Трастевере (итал. Santa Maria in Trastevere), одной из старейших римских церквей.

Участвовал в конклаве 2005 года, на котором папой римским был избран Бенедикт XVI.

6 декабря 2006 года папа римский принял отставку кардинала Глемпа с поста архиепископа-митрополита Варшавского, хотя Глемп сохранит титул примаса Польши до своего восьмидесятилетия. Преемником на посту архиепископа стал Станислав Войцех Вельгус. После недолго архиепископства Вельгуса и его отказа от Варшавской кафедры, 6 января 2007 года Глемп вновь стал апостольским администратором Варшавы до 1 апреля 2007 года. 1 апреля 2007 года архиепископом-митрополитом Варшавским стал Казимеж Ныч.

9 декабря 2008 года вместе с кардиналами Эчегараем и Каспером представлял делегацию Святого Престола на похоронах Святейшего патриарха Московского и всея Руси Алексия II.

18 декабря 2009 года кардиналу Глемпу исполнилось 80 лет и он потерял право участвовать в Конклавах и потерял титул примаса Польши.

Кончина

Кардинал Юзеф Глемп скончался 23 января 2013 года, в 9:30 вечера, в больнице «Instytut Grużlicy i Chorób Płuc», в Варшаве, от рака легких.

Награды

• Орден Белого орла (2009 год)

Ссылки

• [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bglemp.html Биография на сайте catholic-hierarchy.org] (англ.)
• [www.vatican.va/news_services/press/documentazione/documents/cardinali_biografie/cardinali_bio_glemp_j_it.html Биография на сайте Ватикана] (итал.)

Отрывок, характеризующий Глемп, Юзеф

Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.