Гликман, Гавриил Давидович

Гавриил Давидович Гликман
Дата рождения:	14 июля 1913(1913-07-14)
Место рождения:	Бешенковичи, Витебская губерния
Дата смерти:	4 января 2003(2003-01-04) (89 лет)
Место смерти:	Мюнхен
Гражданство:	СССР СССР Германия Германия
Жанр:	Авангард, Экспрессионизм,скульптор
Учёба:	Академия художеств в Ленинграде

Гавриил Давидович Гликман (14 июля 1913, Бешенковичи Витебской губернии — 4 января 2003, Mюнхен) — российский художник и скульптор, эмигрировавший из СССР в 1980 году. Брат профессора ленинградской консерватории Исаака Гликмана.

Биография

Гавриил Давидович Гликман родился 14 июля 1913 года в селе Бешенковичи Витебской губернии. В детстве посещал Витебское художественное училище и мальчиком наблюдал, как работают Марк Шагал и Казимир Малевич. В 1929 году семья переехала в Ленинград. В 1937 году поступил в Академию Художеств на отделение скульптуры. Учился у профессора М. Г. Манизера. Закончил он её только в 1947 году из-за начавшейся войны. В 1941 году ушел на фронт и дошел до Берлина, окончив войну в чине лейтенанта артиллерии.

После войны Гликман занимается скульптурой. Его авторству принадлежит множество памятников и мемориальных досок различным деятелям культуры и искусства, а также знаковым историческим фигурам России. Среди них памятники М. В. Ломоносову (Ломоносов), Емельяну Пугачеву (Саранск), И. И. Газе, А. Ф. Иоффе (в том числе бюст перед главным зданием ФТИ им. А. Ф. Иоффе, 1964 г.), К. Э. Циолковскому (Петропавловская крепость). Кроме того Гавриил Гликман создал скульптуры, посвященные Бетховену, Баху (Петербургская филармония), Комиссаржевской (Театр Комиссаржевской), Пушкину, Достоевскому (а также героине его незаконченного романа Неточке Незвановой), Шостаковичу, Мравинскому.

Известный прежде всего как скульптор, Гавриил Гликман втайне занимался и портретной живописью. Его картины не вписывались в формат советского искусства и Дмитрий Шостакович, с которым скульптор был дружен, шутя, советовал ему «спрятать их в бункер до поры до времени». Как отмечал Гавриил Заполянский,

Портреты Гавриила Гликмана — Цветаева! Мандельштам! Ахматова! Пастернак! Кафка! Евтушенко! — неожиданны по своей изысканности и свободе, по смелости вторжения в характеры великих и по согласию-несогласию с ними. Дерзость, доброта, эпатаж. Особенно интересны портреты тех, кого он хорошо знал: как холоден, непримиримо грозен, жесток в оценках всевидящий глаз Шостаковича! Как странно неузнаваемо-узнаваем Евгений Евтушенко: эта строптивость великодушия, эта неумолимость доброты, эта распирающая воля таланта! Могуч и трагичен Мейерхольд: это озарения памяти, это перевоплощение в своего героя.

Владимир Ковнер так характеризовал его портретные работы:

Его кисти принадлежат жуткие до сумасшествия, страшной болью исполненные портреты Шостаковича и Пастернака, Мандельштама в тюремной рубашке, Цветаевой с петлёй на шее, будто специально созданные как иллюстрации к стихам Галича.

Тем не менее, в 1968 году он решается выставить их в Ленинградском доме композиторов. Выставка закрылась со скандалом через два дня, обернувшись угрозой для дальнейшей карьеры скульптора. В 1980 году Гавриил Гликман эмигрирует в Германию. После ряда переездов он останавливается в Мюнхене, где и проживал с 1982 по 2003 годы. В немецких городах также установлены памятники работы Гликмана — это памятники Достоевскому в Висбадене и Баден-бадене.

Помимо Шостаковича Гликман был дружен с дирижером Евгением Мравинским, о котором он сохранил яркие воспоминания. Ими он поделился в небольшом очерке [magazines.russ.ru/zvezda/2003/5/glik.html Маэстро Мравинский], вошедшим в книгу его воспоминаний «Размышления с кистью в руке», опубликованную уже в эмиграции.

Ссылки

• [glikman.de/ Официальный сайт художника (работает только немецкая версия)]

  [www.glikman.de/skulpturendt.html Скульптурные работы]

  [www.glikman.de/malereidt.html Живопись]

  [www.glikman.de/grafikendt.html Графика]

• [encspb.ru/persarticle.php?kod=2803942663 Список памятников и мемориальных досок работы Г. Д. Гликмана в онлайн-энциклопедии «Санкт-Петербург»]
• [jig.ru/index4.php/2008/02/19/evreiskii-portnoi-gavriila-glikmana.html «Еврейский портной» Гавриила Гликмана]. Рассказ Гавриила Гликмана о встрече с И. Я. Гинцбургом в изложении Исайи Шпицера
• [mkrf.ru/news/regions/volga/detail.php?id=17555 Гавриил Гликман. "Я всe сказал…"]
• [www.baltinfo.ru/2009/04/01/Daniil-Glikman-schital-Gogolya-gluboko-tragichnym-pisatelem Гавриил Гликман считал Гоголя «глубоко трагичным» писателем]
• [www.jewish.ru/news/culture/2008/07/news994264889.php 14 июля - 95 лет со дня рождения художника Даниила Гликмана] [sic]

Отрывок, характеризующий Гликман, Гавриил Давидович

С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.