Глиникский мост
Глиникский мост | |
Глиникский мост, вид со стороны Берлина | |
Координаты: 52°24′48″ с. ш. 13°05′24″ в. д. / 52.4134306° с. ш. 13.0901139° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.4134306&mlon=13.0901139&zoom=12 (O)] (Я)Координаты: 52°24′48″ с. ш. 13°05′24″ в. д. / 52.4134306° с. ш. 13.0901139° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.4134306&mlon=13.0901139&zoom=12 (O)] (Я) | |
Официальное название |
Glienicker Brücke |
---|---|
Пересекает |
Хафель |
Конструкция | |
Общая длина |
128 |
Ширина моста |
22 |
Эксплуатация | |
Начало строительства |
1906 |
Открытие |
1907 |
Глиникский мост (нем. Glienicker Brücke) — мост в Германии через реку Хафель, соединяющий берлинский район Ванзе в округе Штеглиц-Целендорф и прилегающий город Потсдам. Своим названием мост обязан находившемуся поблизости поместью Клайн-Глиникке, на месте которого в настоящее время стоит дворец Глиникке. По окончании Второй Мировой войны и до объединения Германии по середине моста проходила граница между Западным Берлином и ГДР. Мост получил всемирную известность благодаря тому, что по крайней мере четырежды на нём состоялся обмен арестованными шпионами между советскими и американскими спецслужбами. В средствах массовой информации его прозвали «шпионским мостом».
- Первое такое мероприятие состоялось 10 февраля 1962 года, когда Советский Союз выдал Соединенным Штатам сбитого над Свердловском американского лётчика Фрэнсиса Пауэрса в обмен на арестованного ФБР Рудольфа Абеля.
- В апреле 1964 года советский агент Конон Молодый был обменян на британского агента Гревилла Винна.[1]
- 12 июня 1985 года произошел обмен 23 арестованных на Востоке агентов ЦРУ на 4 агентов КГБ (в том числе польский агент Мариан Захарский), арестованных на Западе.
- 11 февраля 1986 года состоялся обмен диссидента Анатолия (Натана) Щаранского на советского разведчика гражданина Чехословакии Карла Кёхера и его жену Хану.
См. также
- Обмен шпионами
- Мёртвый сезон (фильм, 1968)
- Фогель, Вольфганг
- Шпионский мост — фильм о первом обмене на Глиникском мосту
Напишите отзыв о статье "Глиникский мост"
Примечания
- ↑ Николай Долгополов [www.rg.ru/2010/07/12/razvedchiki.html От Абеля до Анны] Российская газета № 5230 (151) 12.07.2010
Ссылки
- [www.glienicke-bridge.com/ glienicke-bridge.com - сайт, посвящённый Глиникскому мосту]
- [www.svoboda.org/audio/27349648.html "Шпионский мост" в кино и в реальности] // Радио «Свобода», 2015 (аудио)
- [maps.google.com/maps?ll=52.413431,13.090114&spn=0.008592,0.005932&t=k Глиникский мост из космоса]
Отрывок, характеризующий Глиникский мост
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.