Глиссан, Эдуард

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эдуард Глиссан

Эдуа́рд Глисса́н (фр. Édouard Glissant, 21 сентября 1928, Сент-Мари, Мартиника — 3 февраля 2011, Париж[1]) — мартиникский писатель, поэт и литературный критик. Считается одним из самых влиятельных карибских писателей[2]. В своих работах поднимал вопрос постколониальной идентичности и теории культуры.

Учился в лицее Шельшера, выпускниками которого также были Эме Сезер и Франц Фанон. Там познакомился с Леоном Дама, вместе с которым они позже присоединились к Леопольду Сенгору, будущему президенту Сенегала, и сформулировали концепцию негритюда.

В 1946 году получил стипендию французского правительства и переехал в Париж, где изучал философию, этнологию и литературу. Защитил докторскую диссертацию в Сорбонне. В начале 1950-х годов опубликовал свои первые поэтические произведения. В 1958 году получил премию Ренодо за свой первый роман La Lézarde. Был участником антиколониального движения, из-за чего с 1961 по 1965 год ему был запрещён выезд из Франции. В 1965 году вернулся на Мартинику и основал Институт мартиникских исследований. С 1980 до 1988 года работал главным редактором «Курьера ЮНЕСКО». С 1995 по 2007 год был профессором французской литературы в Университете Нью-Йорка.

За свою жизнь написал восемь романов и одиннадцать поэтических сборников, а также множество литературно-критических эссе.

Напишите отзыв о статье "Глиссан, Эдуард"



Примечания

  1. [www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2011/02/03/AR2011020302663.html Martinican poet Edouard Glissant dies at age 83], The Washington Post (February 3, 2011).
  2. Celia Britton. [www.guardian.co.uk/books/2011/feb/13/edouard-glissant-obituary Edouard Glissant], The Guardian (13 February 2011).

Отрывок, характеризующий Глиссан, Эдуард

Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]