Глобальная стратегия

Глобальная игровая стратегия (англ. grand strategy) — жанр компьютерных и настольных игр, в которых играющему предоставляется возможность управлять всем государством или цивилизацией. Наиболее известные представители жанра: Civilization, Master of Orion, серия Total War, серия игр от Paradox Interactive.

В английском языке жанр называется 4X: «eXplore, eXpand, eXploit, eXterminate» — «исследуй, расширяй, эксплуатируй, уничтожай» (4X).

Особенности

Основной чертой глобальной стратегии является подразделение игрового процесса на различные составляющие:

• создание, развитие и управление базами (города, звёздные системы, страны и т. д.)
• научные исследования, которые позволяют создавать новые юниты и постройки на базах
• производство (строительство новых боевых соединений либо улучшение баз)

Глобальные стратегии

Исторические

Классическим представителем является Civilization.

Классические каноны были основаны игрой Civilization, появившейся ещё до моды на RTS, и характеризующейся, помимо развитого дерева технологий, как пошаговой стратегической частью, так и отсутствием тактической.

Новые каноны были заданы игрой Shogun: Total War («Сёгун: Тотальная война»), совместившей пошаговую стратегическую часть с тактическими боями в реальном времени и посвящённую эпохе междоусобных войн в Японии за обладание титулом сёгуна. Название «тотальная война» изначально было навеяно тем, что пленных брать было не принято, а сдавшихся в плен обычно казнили. Армии впервые состояли не из абстрактных юнитов, равных подразделению, а из солдат, каждый из которых мог накапливать опыт и получать улучшенное оружие и улучшенную броню. Во главе армий стояли генералы, опять же способные накапливать опыт, опыт могли накапливать и агенты — ниндзя, куноити и шпионы, называемые синоби, а также священники и эмиссары. Кроме того, во время сражений учитывался рельеф местности, позволяющий устраивать засады, а каждый солдат имел такие параметры, как усталость и моральный дух. Всё это стало эталоном для жанра исторических глобальных стратегий.

Идеи были развиты сиквелом Medieval: Total War («Средневековье: Тотальная война»), увеличившей масштаб действий до Европы и Ближнего Востока, включая Северную Африку. Возросла роль религии и священников, которые уже не просто выполняли функцию дипломатов, а проповедовали, влияя на процент религии в провинциях, включая ереси, ислам, иудаизм, христианство и язычество, что могло приводить к религиозным бунтам, а также позволяло объявлять крестовые походы и джихады. Также появились новые агенты — принцессы и инквизиторы. А генералы, кроме дополнительных параметров — набожности и административной проницательности (для управления провинциями в качестве губернаторов) — получили возможность заработать титулы. Появилось возможность при штурме не ограничиваться воротами, а ломать стены.

Через несколько лет каноны были вновь пересмотрены игрой Rome: Total War («Рим: Тотальная война»), идеологическим предшественником которой является Centurion («Центурион»), тоже имевший пошаговую стратегическую часть, совмещённую с тактическими боями в реальном времени, и тоже посвящённый превращению Римской республики в империю. При этом и Centurion, и Shogun: Total War, и Medieval: Total War имели стратегическую карту, разделённую на провинции, и в одной провинции могли находиться войска только одной фракции. В Rome: Total War стратегическая карта была выполнена как визуально, так и с точки зрения игровой механики в манере Civilization III, в которой армия двигается по стратегической карте и имеет ограниченную дальность хода, на которую влияет наличие либо отсутствие дорог. Вследствие этого в одной провинции могли находиться армии разных фракций, а в одном сражении могло принять участие несколько армий, оказавшихся в непосредственной близости от поля битвы.

Особо знаменательные битвы получали статус знаменитых и значок на карте, рассказывающий о ней. Изменение стратегической карты коснулось и агентов, которые наряду с генералами получили свиту и дополнительные характеристики (например, «хороший оратор») в сочетании с казначеем в свите. Помимо характеристик, можно было также получить прозвища, такие как «Помпей Великий». Генералы получили возможность нанимать наёмников без постройки специальных зданий для их найма. Была также улучшена графика. Штурм и оборона стали реалистичными — теперь можно было ставить лучников на стены, а стены можно было штурмовать как лестницами, так и осадными башнями. Также можно было устраивать подкопы, а осаждённые получили возможность лить кипящее масло на прорывающихся в ворота. Конные лучники получили возможность стрельбы во время движения. А при игре за Рим присутствуют Сенат и народ Рима (лат. Senatus Populusque Romanus) — благосклонность сената позволяет занимать должности, благосклонность же народа позволяет, перейдя Рубикон, подобно Цезарю стать императором. Наследием Centurion явились гладиаторские бои и гонки на колесницах. В аддонах к Rome: Total War появилась возможность вести ночной бой и пересекать реку вброд и вплавь (для некоторых видов войск), а в аддоне, посвящённом падению Рима, вновь появились религиозные распри.

Идеи Rome: Total War были развиты в сиквеле Medieval II: Total War, в котором вновь появились замки, но уже с возможностью выбора строить замок или заложить город. Замки и города получили возможность иметь несколько стен. Улучшение графики привело к тому, что теперь каждый солдат в полном соответствии со Средневековьем одет не так, как его товарищи по оружию (англ. comrades at arms), у каждого рыцаря на щите свой герб, и апгрейды брони отражаются на внешнем виде. Выросла роль папы римского для католиков и появились новые агенты — ведьмы и еретики. При этом отсутствуют иудаизм и хазары, а также халиф для мусульман. В игре присутствуют особые исторические развития. Например, когда появляется сообщение о появлении пороха из Китая, то цивилизации получают возможность строить примитивные мушкеты и пушки. В определённые времена игрок получает новость о появлении новых завоевателей с Востока: вначале монголы, а затем войско Тамерлана. После изобретения новых навигационных приборов у цивилизаций появляется возможность открыть Новый Свет и победить империю ацтеков.

В марте 2009 года вышло продолжение под названием Empire: Total War, посвящённое событиям XVIII века (1700—1800 года). Помимо появления более совершенного огнестрельного оружия, соответствующего новой эпохе, появились настоящие морские бои.

Примеры игр

• Civilization
• Centurion: Defender of Rome
• Геополитический симулятор
• Серия Total War
• Rise of Nations

Иное семейство игр выпущено компанией «Paradox Interactive».

Это игры Europa Universalis I, II, III, IV, Hearts of Iron I, II, III, IV Victoria I, II, Crusader Kings. В отличие от большинства других игр, в них сделан упор на реализм и историзм.

Особенностью семейства является попытка моделирования общества и государственного управления той или иной исторической эпохи. В результате получается «симулятор государства в первом приближении».

Игрок управляет любым государством из существующих на начало игры. Как правитель, игрок влияет на внутреннюю политику, демографию, промышленность, дипломатию, науку, армию.

Военные действия при этом не являются центром, вокруг которых вращается игра, а одним из важных, но не первостепенных компонентов. На течение войны оказывает влияние внутренняя политика, промышленное и научное развитие, дипломатические отношения с соседями. Процесс игры не быстр, и серия мелких ошибок может привести в итоге к неприятным и зачастую непоправимым последствиям.

Europa Universalis (EU) — компьютерная игра, разработанная шведской студией Paradox Entertainment в 2000. Породила множество родственных игр (Europa Universalis II, Hearts of Iron, Victoria, Crusader Kings). Отличается стратегической глубиной и исторической достоверностью. В России все игры серии локализованы студией Snowball.ru под названием «Европа». Действие игры происходит в реальном времени, однако скорости реакции от игрока не требуется, так как в любой момент игры можно поставить паузу. Игра происходит на схематично изображённой карте мира, разбитой на более чем 1500 морских и наземных провинций. Время действия игры — с 1492 по 1792 (вторая часть — с 1419 по 1819). Играющий может взять под управление любую страну из существовавших в этот исторический период (всего около 200 государств). Под его контролем находятся Экономика страны, формирование армий и флотов и управление ими, дипломатия, внедрение новых технологий, внутренняя политика государства, изменение государственной религии и колонизация новых земель. Особенно широки дипломатические возможности — любая страна может вступать в союзы с другими странами и выходить из них, объявлять войны и заключать мир, заключать династический брак между правящими династиями, делать другие страны своими вассалами (которые будут передавать сюзерену половину дохода, а впоследствии могут быть мирным путём присоединены к нему), подписывать торговые соглашения и предоставлять другой стране гарантии независимости. Особенностью игры является привязка к реальной истории; существуют предопределённые заранее для каждой страны исторические правители, каждый из которых обладает определёнными способностями, влияющими на игру, существовавшие в действительности полководцы (такие, как Суворов или Наполеон I Бонапарт), первопроходцы, исследователи и мореплаватели (такие, как Колумб, Ермак и Фернан Магеллан), а также исторические cобытия (events), которые как правило происходят в той же стране и в то же время, что и в реальной истории (например, в 1517 происходит событие, дающее возможность перейти в протестантизм). Тем не менее, существование исторических личностей и событий иногда критикуется, так как, например, играющий за Россию ещё на старте игры (в 1419) знает, что в определённый момент в стране наступит Смутное время, а ещё позже к власти придёт Пётр I, и заранее планирует свои действия так, чтобы извлечь из этого наибольшую выгоду. Во время работы над Europa Universalis III разработчики пошли другим путём, убрав исторических монархов и полководцев (заменив их случайными) и сделали систему событий менее предопределённой.

Hearts of Iron (HoI) — (англ. «Стальные сердца», дословно — «Сердца из железа») —компьютерная игра, разработанная шведской фирмой Paradox Interactive в 2002 году (в 2005 году разработана вторая версия игры, в 2009 вышла третья версия игры). В русской локализации получила название День Победы (ДП). Hearts of Iron продолжает серию глобальных стратегий от Paradox Interactive, началом которой послужила игра Europa Universalis той же студии. Как и в EU, в HoI игрок может управлять любым из существующих в мире государств, но игра имеет другой временной период — с 1936 по 1948 годы (изначально в игре было три сценария, начинавшихся соответственно в 1936, 1939 и 1941 годах; в более поздних версиях HoI 1 и в HoI 2 есть сценарий, начинающийся в 1944, а в одном из патчей к HoI 2 добавлен сценарий 1938 года). Особенностью новой игры стало увеличение роли военных действий, так как игра в первую очередь посвящена Второй мировой войне. По сравнению с Europa Universalis существенно изменились все аспекты игры, добавилось обширное технологическое древо, появились авиация и ядерное оружие.

Victoria: An Empire Under the Sun (офиц. рус. Виктория: Империя под солнцем) — глобальная стратегия, разработанная шведской студией Paradox Entertainment в 2003 году. Продолжает серию, к которой относятся также игры Europa Universalis и Hearts of Iron. Названа в честь британской королевы Виктории. Игра охватывает исторический период с 1836 года по 1920 год. Игрок может взять под управлению любую существовавшую в ту эпоху державу. По сравнению с играми-предшественницами, в Victoria очень сложный микроменеджмент и развитая экономическая составляющая. Victoria не смогла повторить успех EU, причиной чего отчасти является чрезмерная сложность игры для массового потребителя.

Crusader Kings (CK, в русской локализации — Крестоносцы) — компьютерная игра жанра глобальная стратегия. Выпущена в 2004 году. Продолжает серию игр, начатую Europa Universalis. Несмотря на сходство с EU, CK имеет ряд существенных отличий от других игр серии. Например, главным протагонистом в игре является династия, а не отдельно взятое государство..

Неисторические

В отличие от исторических глобальных стратегий, действие происходит не в прошлом, а, как правило, в недалёком будущем, как в Supreme Ruler 2010. Исключениями являются Alpha Centauri и Master of Magic. В первой действие происходит на далёкой планете и в далёком будущем, а во второй действие происходит в мире фэнтези.

Среди представителей жанра особо выделяется своим масштабом Supreme Ruler 2010, в которой количество видов различного оружия и техники измеряется сотнями, имеющими уникальные характеристики реально существующих образцов.

В создании Alpha Centauri принимал участие «отец» Civilization Сид Мейер. Так как игры серии Civilization заканчиваются полётом в систему Альфа Центавра, то Мейер решил развить эту сюжетную линию. В нашу соседнюю систему отправляется корабль Единение, посланный странами ООН перед тем, как мир захлестнула глобальная ядерная война. По прибытии к землеподобной планете Хирон (или просто Планете) происходит неполадка с двигательной системой, за которой следует бунт. В результате капитан корабля убит, и каждый из его старших офицеров берёт командование одним из посадочных модулей. Эти модули садятся в разных частях Планеты и начинают развитие. Игрок выбирает одну из семи фракций, которые отличаются друг от друга идеологией, а не национальностью. В основном, игра довольно похожа на Civilization, кроме разницы ландшафта и местных форм жизни. В отличие от предшественника, Alpha Centauri позволяет игроку самому создавать армии, подходящие к его стилю и экономической ситуации. Время от времени игру прерывает текст, описывающий попытки лидера фракции игрока связаться с полуосознанным разумом планеты. Одним из вариантов окончания игры является вознесение всех людей Хирона в коллективный разум Планеты, хотя выигрывает всё равно та фракция, которая первой закончит этот проект. Также ландшафт Хирона полон загадочными артефактами неземного происхождения. Одной из «фишек» обеих игр являются настоящие и вымышленные цитаты, которые показываются и произносятся при изучении новых технологий, окончании постройки зданий и секретных проектов.

Примеры игр:

• Supreme Ruler 2010
• Alpha Centauri
  • Alien Crossfire
• Master of Magic

Космические

Классикой этого жанра является Master of Orion, чей прямой предшественник — Star Lords. А наиболее яркими современными представителями — Space Empire V, Galactic Civilizations II, Sins of a Solar Empire, Star Wars: Empire at War и Endless Space.

Каноны жанра были заложены Master of Orion («Повелитель Ориона»), имеющим дерево технологий с альтернативным выбором и отдельные тактические сражения. Примечательно, что в его предшественнике — Star Lords — присутствует тот же набор рас. И если некоторые расы были названы точно так же — Клаконы (Klackon), Силикоиды (Silicoids), Меклары (Meklars), то другие названы по их внешности на латыни — «птицы» (Avians), «кошки» (Felines), «ящеры» (Suarians), «медведи» (Ursoids). Есть также названные не по внешности, но имеющие не менее говорящие названия — «Ментаты» (Mentats) и «Назгулы» (Nazguuls). При этом в Master of Orion II появились также аналоги Эльфов и Гномов — Elerians и Gnolams (наряду с абсолютно новыми Trilarians).

Позднее вышли Ascendancy («Возвышение») и Emperor of the Fading Suns («Император Гаснущих Солнц»). Ascendancy была попыткой создать идеальную космическую глобальную стратегию с добавлением 3D (с учётом того, что 3D-ускорители тогда ограничивалась, недоступными игрокам, профессиональными графическими станциями Silicon Graphics), Emperor of the Fading Suns была попыткой скрестить космическую стратегию с глобальной, и имела планетарную часть, визуально подобную Civilization. При простоте графического исполнения игра имеет глубокий игровой процесс, сочетающий экономику, дипломатию, исследования, военные действия.

Из неканонических космических стратегий следует особо отметить Star Control («Звёздный Контроль») и Wing Commander: Armada («Командир Звена: Армада»), в которых игрок может сам напрямую управлять космическим кораблём. При этом Star Control имел аркадные бои, в которых аркадные кораблики летают в плоскости, а в Wing Commander: Armada космические бои представляют собой настоящий космический симулятор, в стиле серии игр Wing Commander. Что любопытно, если не считать того, что в Star Control бой был ограничен плоскостью, то в целом физика полёта в Star Control ближе к реальности, чем в Wing Commander: Armada. А именно, в Wing Commander: Armada не соблюдается первый закон Ньютона, а в Star Control он хоть и ограниченно, но всё же частично соблюдается.

Сиквел Master of Orion II: Battle at Antares («Повелитель Ориона II: Битва за Антарес») установил новую планку в этом жанре, и до сих пор считается лучшей игрой в серии. Помимо естественного улучшения графики и увеличения масштабности, в игру была добавлены губернаторы и адмиралы, ставшие изюминками, добавленными в классический геймплей.

Ремейк Pax Empire (по аналогии с Pax Romana) для ПК пришёлся на пик моды на РТС, когда казалась неизбежной смерть жанра пошаговых стратегий. А у таких классических пошаговых игр, как X-COM и Warlords, вышли сиквелы X-COM: Apocalypse, X-COM: Interceptor и Warlords Battlecry с боями в реальном времени. В связи с чем стратегическая часть Pax Empire была сделана в реальном времени, представляя собой гибрид классики с РТС. Все научные исследования и строительство по форме точно соответствовали классическим канонам, положенным ещё Master of Orion, но при этом, как и в РТС, велись в реальном времени, без пауз, параллельно со сражениями. Разница же с РТС заключалась в том, что для строительства нужно было выйти из боя. Идея полного отказа от пошаговости в то время казалась перспективной, но фактически случались накладки, и ситуация, когда дизайн нового корабля прерывался двумя-тремя сообщениями, что корабли вступили в бой, была не редкостью.

Попытка совместить тотальную космическую стратегию с реальным временем была продолжена в Star Wars: Rebellion («Звёздные войны: Восстание»), в которой сражение уже не прерывало раздумий игрока над дизайном корабля или развитием технологий. Более того, если случалось несколько сражений одновременно, то они не шли параллельно, а шли друг за другом. Попытка перенести бой в 3D оказалась неудачной из-за выбранной концепции управления боем, которая выглядело красиво в виде стрелок на интерфейсе «облететь противника слева», «облететь противника справа», «облететь противника снизу» и «облететь противника сверху», но на практике была неудобной. Сильной стороной была агентурная работа, в которой основную группу поддерживала вспомогательная. На миссию можно было направить Люка Скайуокера с Ханом Соло и Чубакой при поддержке дюжины шпионов и информаторов, а можно было, наоборот, отправить Дарта Вейдера при поддержке десятка имперских коммандос. Радовала также и возможность натренировать собственных джедаев или ситхов, любой герой с рангом Магистр Джедаев, или Владыка Ситхов, пробыв некоторое время с другими героями на планете, мог обнаружить у кого-то из них способности, а затем взять его или её в ученики для последующего обучения.

Shogun: Total War («Сёгун: Тотальная война») показал, как надо совмещать глобальную стратегию с боями в реальном времени. Совет был воспринят и ознаменовался выходом Imperium Galactica II («Империум Галактика II»), в которой классическая стратегическая часть совмещалась с тактическими боями в реальном времени.

Необычной стратегической частью отличался командный шутер Star Wars: BattleFront («Звёздные войны: Боевой фронт»), в которой для захвата планеты нужно захватить несколько ключевых населённых пунктов, полный же захват планеты даёт бонус, например, получение в команду Энакина Скайуокера или Дарта Вейдера. Что даёт такие стратегические варианты, как либо, захватив по кусочку на разных планетах, лишить противника его бонусов, либо, захватив какую-нибудь планету целиком, получить уникальный присущий ей бонус. При этом тактические боевые действия соответствуют командному шутеру с тем отличием, что на некоторых картах присутствуют образцы различной техники, доступной для управления игроку, а обладатель класса «инженер» может строить турели и чинить технику.

Оригинальные идеи получили дальнейшее развитие в Star Wars: BattleFront II, где к планетарным боям с пехотой, бронетехникой и авиацией прибавились космические бои и абордаж. Кроме того, джедаи и ситхи превратились из участвующих бою непредсказуемых NPC в призовой класс, который даётся в качестве награды на короткое время лучшему игроку в сетевой игре. Стратегическая часть игры с одной стороны расширена новыми возможностями, с другой неудачная попытка сделать стратегическую карту более красивой заметно ухудшила её читаемость. В связи с расширением стратегической части планеты вместо бонусов стали давать деньги, за которые можно получать бонусы и новые виды войск, а также строить флот.

Начиная с 1993 года, развивалась серия Space Empires, но из-за недостатка рекламы и сырости ранних версий игра не была популярной. В 2000 году вышла четвёртая часть, в 2005 — Space empires V. Обе части вышли в сыром виде и получали отзывы как игры, «в которые совершенно невозможно играть», лишь четвёртая и пятая были избавлены от ошибок, однако ни родной, ни пользовательский ИИ оказались не в состоянии использовать всё разнообразие и богатство возможностей, игроки уничтожали десятки империй компьютера за пару сотен ходов игры, в то время как мультиплеерные баталии длились от нескольких месяцев реального времени до нескольких лет. Характерными для серии также являются простота построения и множество пользовательских модов, в корне меняющих баланс, технологии, принципы и даже внешний вид игры. По мнению фанов, дух игры отчасти сумела перенять Distant Worlds, но на загрузку PBW-серверов 4 и 5 частей это никак не повлияло.

Выход Galactic Civilizations II: Dread Lords («Галактические цивилизации: Владыки ужаса») неожиданно стал сбывшейся мечтой многих игроков, мечтавших о выходе такого конструктора кораблей, который позволял бы создать свой собственный корабль, непохожий на другие. Вплоть до выхода Galactic Civilizations II: Dread Lords игрок не мог создать свой корабль с уникальным обликом, а был вынужден довольствоваться выбором одного из стандартных дизайнов, конструктор же Galactic Civilizations II: Dread Lords позволяет собрать из стандартных частей корабль любого желаемого облика.

Другим ярким современным представителем этого жанра является Star Wars: Empire at War («Звёздные Войны: Империя в войне»), в которой тактические боевые действия ведутся в реальном времени как в космосе, так и на планетах, а также присутствуют герои звёздных войн. Причём некоторые герои, например, Дарт Вейдер и Люк Скайуокер, способны воевать как на планетах, так и в космосе и могут использовать Силу. Необычным для стратегической игры является то, что повстанцы не разрабатывают собственных технологий, а похищают их у имперцев, и любая разработанная Империей технология становится известной повстанцам. Ложкой же дёгтя в этой огромной и сладкой бочке мёда является то, что, к сожалению, бои в космосе ведутся в одной плоскости, несмотря на то, что игра выполнена в 3D.

В серии Sword of the Stars сделана очередная попытка совместить пошаговую стратегию и бои в реальном времени. Особенностями являются: различные виды сверхсветовых перемещений, используемые разными расами; редактор кораблей, в котором они собираются из готовых секций; бои, ограниченные по времени превращающиеся в многоходовые осады; пополигонное прицеливание и отсутствие обычных расчетов шансов попадания. Несмотря на высокую реиграбельность, игра не получила признания из-за проблем с интерфейсом, упрощенной стратегической части и относительно бедной графики.

Примеры mainstream-игр:

• Star Lords
• Master of Orion
• Ascendancy
• Emperor of the Fading Suns
• Master of Orion II
• Star Wars: Rebellion
• Remember Tomorrow
• Galactic Civilizations II
• Pax Imperia: Eminent Domain
• Star Wars: Empire at War в режиме Galactic Conquest, вместо режима кампании
• Alien Legacy
• Space Empires V
• Sword of the Stars
• Sins of a Solar Empire
• Distant Worlds
• Endless Space
• Star Ruler

Примеры неканонических игр:

• Star Control
• Star Control III
• Wing Commander: Armada
• Star Wars: BattleFront в режиме Galactic Conquest, вместо режима кампании
• Star Wars: BattleFront II в режиме Galactic Conquest, вместо режима кампании

См. также

• Список глобальных стратегий
• Список тотальных космических стратегий
• [en.wikipedia.org/wiki/Chronology_of_grand_strategy_video_games Хронология выхода глобальных стратегий] (англ.)

Ссылки

• [www.paradoxplaza.com/ Сайт Paradox Entertainment]

Отрывок, характеризующий Глобальная стратегия

В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.


Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; русское войско более уничтожено, чем когда нибудь были уничтожены неприятельские войска в прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениальности, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров.
Нашествие бежит, возвращается назад, опять бежит, и все случайности постоянно теперь уже не за, а против него.
Совершается противодвижение с востока на запад с замечательным сходством с предшествовавшим движением с запада на восток. Те же попытки движения с востока на запад в 1805 – 1807 – 1809 годах предшествуют большому движению; то же сцепление и группу огромных размеров; то же приставание серединных народов к движению; то же колебание в середине пути и та же быстрота по мере приближения к цели.
Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.


Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.

Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.


Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.