Гловацкий, Вадим Николаевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Гловацкий.
Вадим Гловацкий
Позиция

защитник

Рост

183 см

Вес

90 кг

Гражданство

СССР СССР → Казахстан Казахстан

Родился

1 января 1970(1970-01-01)
Темиртау, Казахская ССР

Умер

5 января 2015(2015-01-05) (45 лет)

Карьера
1985—2006
Игровая карьера
1985—1990 Металлург Ч
1990—1995 / Трактор
1995—2002 Металлург Мг
2002 Северсталь
2002—2003 Спартак М
2003—2005 Сибирь
2005—2006 Мечел
Тренерская карьера

Вади́м Никола́евич Глова́цкий (1 января 1970, Темиртау — 5 января 2015[1]) — российский и казахстанский хоккеист, защитник. Воспитанник темиртауского хоккея. Участник Олимпийских игр 1998 в Нагано в составе сборной Казахстана.



Достижения

  • Двукратный чемпион России в составе «Металлурга» (1999 и 2001 гг.)
  • Серебряный призёр чемпионата России (1998 г.)
  • Бронзовый призёр чемпионата России (1993, 1994, 2000 гг.)
  • Обладатель Кубка России 1998 г.
  • Двукратный чемпион Евролиги (1999, 2000 г.)
  • Самый результативный защитник РХЛ сезона 1996/97

Напишите отзыв о статье "Гловацкий, Вадим Николаевич"

Примечания

  1. ↑ [hctraktor.org/main/news/?id=12660 Скорбим…]

Ссылки

  • [www.sports-reference.com/olympics/athletes/gl/vadim-glovatsky-1.html Вадим Гловацкий] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
  • [www.hockeydb.com/ihdb/stats/pdisplay.php?pid=54925 Вадим Гловацкий] — статистика на [www.hockeydb.com/ The Internet Hockey Database]  (англ.)
  • [www.eurohockey.com/player/1956-.html Вадим Гловацкий] — статистика на [www.eurohockey.com/ European Ice Hockey Online AB]  (англ.)
</tr>

Отрывок, характеризующий Гловацкий, Вадим Николаевич

С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.