Макапагал-Арройо, Глория

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Макапагал и Арройо

Гло́рия Макапага́л-Арро́йо Maria Gloria Macapagal-Arroyo<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Филиппин
20 января 2001 года — 30 июня 2010 года
Предшественник:	Джозеф Эстрада
Преемник:	Бенигно Акино
Вице-президент Филиппин
30 июня 1998 года — 20 января 2001 года
Предшественник:	Джозеф Эстрада
Преемник:	Теофисто Гингона
И.о. министра национальной обороны Филиппин
30 ноября 2006 года — 1 февраля 2007 года
Президент:	она сама
Предшественник:	Авелино Крус
Преемник:	Гермогенес Эдбане
Министр социального благосостояния и развития Филиппин
30 июня 1998 года — 12 октября 2000 года
Президент:	Джозеф Эстрада
Предшественник:	Лилиан Лайго
Преемник:	Дульче Сагистад
Член Палаты представителей Филиппин от 2-го избирательного округа провинции Пампанга
с 30 июня 2010 года
Предшественник:	Майки Арройо
Член Сената Филиппин
30 июня 1992 года — 30 июня 1998 года
Награды:

Гло́рия Макапага́л-Арро́йо (Maria Gloria Macapagal-Arroyo, род. 5 апреля 1947) — президент Филиппин с 2001 по 2010. Дочь бывшего президента страны Диосдадо Макапагала. Первая в истории страны женщина — вице-президент (в 1998—2001).

Арройо была провозглашена президентом в 2001 во время т. н. Второй народной революции, в результате которой был свергнут президент Джозеф Эстрада, которого обвиняли в разгуле коррупции в стране. В 2004 Арройо одержала победу на очередных президентских выборах над актёром Фернандо По — младшим. В 2005 журнал «Форбс» назвал её четвёртой по влиятельности женщиной мира (после госсекретаря США Кондолизы Райс, вице-премьера КНР У И, премьер-министра Украины Юлии Тимошенко).

Биография

Родилась в пригороде Манилы Сан-Хуане. Когда Арройо было 14 лет, её отец был избран президентом. Училась в Джорджтаунском университете в Вашингтоне, в университете Атенео и в Филиппинском университете в Маниле. Имеет докторскую степень по экономике. В 1977—1987 преподавала в университете Атенео и в Филиппинском университете.

В 1987 президент Корасон Акино пригласила Арройо занять пост помощника секретаря департамента промышленности и торговли. В 1989 стала заместителем секретаря. Занимала пост исполнительного директора совета по экспорту текстиля и готовой одежды.

В 1992 была впервые избрана в сенат Филиппин, переизбрана в 1995. Принимала активное участие в работе парламента. Собиралась принять участие в президентских выборах 1998, но президент Фидель Рамос убедил Арройо вступить в правящую партию ЛАКАС и поучаствовать в борьбе за пост вице-президента. В итоге Арройо была избрана вице-президентом с двукратным преимуществом перед ближайшим преследователем, но кандидат в президенты от ЛАКАС уступил популярному актёру Джозефу Эстраде.

Президент Эстрада назначил Арройо главой департамента социального развития, где её основным занятием стало наблюдение за выполнением правительственных программ помощи бедным. В 2000 Арройо покинула этот пост, чтобы дистанцироваться от Эстрады, которого бывшие политические союзники обвинили в коррупции. Арройо открыло поддерживала те слои филиппинского общества, которые требовали отставки президента.

20 января 2001 Верховный суд лишил Эстраду полномочий президента. Армия и полиция отказали ему в поддержке, и в тот же день Арройо была объявлена 14-м президентом Филиппин. Позднее Эстрада попытался оспорить законность вступления Арройо в должность, но Верховный суд был на стороне Арройо. Международное сообщество также признало её законным президентом Филиппин.

В течение своего первого срока Арройо пришлось бороться со сторонниками Эстрады, которые дважды устраивали крупные акции неповиновения в Маниле, так что президенту приходилось вводить чрезвычайное положение. Позднее на правительство Арройо, а также на её мужа посыпались обвинения в коррупции. Всё это привело к резкому падению популярности Арройо.

В 2002 Арройо заявила, что не будет участвовать в выборах 2004, но позже изменила своё решение. Основным её конкурентом на выборах стал известный актёр и сторонник Эстрады Фернандо По-младший. Первоначально рейтинг Арройо был ниже, чем у По. Однако Арройо поддержала очень влиятельная на Филиппинах Католическая церковь; кроме того, популярности ей прибавило решение вывести филиппинский военный контингент из Ирака. Кроме того, рейтинг Арройо был очень высок в густонаселённых провинциях Себу и Пампанга. В результате на выборах 10 мая 2004 она победила с преимуществом в миллион голосов. Однако ряд сенаторов обвинил Арройо в использовании бюджетных средств для финансирования своей кампании, а также в сговоре с членами центральной избирательной комиссии страны, благодаря которому Арройо якобы и получила недостающий миллион голосов. С требованием отставки президента выступила даже её прежняя союзница Корасон Акино. Однако Арройо отвергла все обвинения. В сентябре 2005 г. попытка группы сенаторов инициировать импичмент Арройо провалилась.

В июне 2009 года состоялся официальный визит Глории Макапагал-Арройо в Россию.

10 мая 2010 года состоялись очередные президентские выборы. Глория Макапагал-Арройо не принимала в них участие в качестве кандидата. В том же году сменила своего сына Майки на посту члена Палаты представителей.

Ссылки

• [www.macapagal.com/gma/ Официальный сайт Глории Арройо]
• [www.op.gov.ph/ Официальный сайт Президента Филиппин] (англ.)

См. также

• Мегавати Сукарнопутри — женщина-президент Индонезии
• Корасон Акино — 11-й президент Филиппин
• Чандрика Кумаратунга — женщина-президент Шри-Ланки
• Пратибха Патил — женщина-президент Индии

Отрывок, характеризующий Макапагал-Арройо, Глория

– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.