Глуздовский, Владимир Алексеевич

Владимир Алексеевич Глуздовский
Дата рождения	27 мая 1903(1903-05-27)
Место рождения	Тифлис, Российская империя
Дата смерти	16 ноября 1967(1967-11-16) (64 года)
Место смерти	Симферополь, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Годы службы	1919—1961
Звание	(1943)
Командовал	31-я армия, 6-я армия
Сражения/войны	Гражданская война в России, Японо-китайская война, Великая Отечественная война
Награды и премии	Других государств:

Владимир Алексеевич Глуздовский (27 мая 1903 года — 16 ноября 1967 года) — советский военачальник, в годы Великой Отечественной войны командующий армиями, генерал-лейтенант.

Биография

Владимир Алексеевич Глуздовский родился 27 мая 1903 года в Тифлис, ныне Тбилиси. Русский.

В Красной Армии с 1919 года. Во время Гражданской войны воевал на Южном фронте красноармейцем.

В межвоенный период Глудзовский — военком отдельного батальона ВЧК, полка и дивизиона ОГПУ, дивизиона и роты конвойных войск. С апреля 1926 года командир роты, в 1927 году окончил Стрелково-тактические курсы усовершенствования комсостава РККА Выстрел, с января 1929 года помощник командира батальона, с января 1930 года по апрель 1932 года начальник школы младшего комсостава стрелковой дивизии. В 1936 году — окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе.

С июля 1936 года начальник штаба мотомеханизированного полка, с января 1938 года начальник отделения боевой подготовки Управления пограничных войск в г. Минск, с мая 1938 года командир полка, с октября 1938 года заместитель начальника отдела Главного Морского штаба, с октября 1939 года по октябрь 1940 года находился в спецкомандировке в Китае, участвовал в боевых действиях и был представлен к званию Герой Советского Союза, но награждён не был. С ноября 1940 года — заместитель командира 1-й Московской пролетарской дивизии.

В начале Великой Отечественной войны 1-я мотострелковая дивизия участвовала в боях на Западном фронте, после ранения командира дивизии Я. Г. Крейзера с 12 июля 1941 года исполнял обязанности командира дивизии. В ходе боев дивизия оказалась в окружении, к концу июля вывел из окружения остатки своей дивизии.

В октябре 1941 года назначен начальником оперативного отдела штаба 26-й армии, затем начальником штаба 31-й армии. В этой должности участвовал в планировании действий армии в Битве под Москвой и Ржевско-Вяземской наступательной операции. В феврале 1943 года назначен командующим 31-й армией. Войска под его командованием участвовали в Смоленской стратегической операции (в том числе в Спас-Деменской и в Ельнинско-Дорогобужской операциях), в Витебской операции. С мая по август 1944 года в распоряжении ГУК НКО, затем назначен командующим 7-й армией Карельского фронта. В декабре 1944 года назначен командующим 6-й армией. В составе 1-го Украинского фронта армия участвует в Висло-Одерской, а затем Нижне-Силезской операциях. В ходе последней, войска под руководством В. А. Глуздовского окружают город-крепость Бреслау и блокируют его. До конца войны 6-я армия держит в кольце 40-тысячный гарнизон Бреслау, а 6 мая принимает его капитуляцию.

После войны с января 1946 года на командных должностях в Военной академии имени М. В. Фрунзе. С января 1955 года начальник штаба различных военных округов. C 1961 года в отставке.

Владимир Алексеевич Глуздовский скончался 16 ноября 1967 года в Симферополе.

Награды

• орден Ленина (21.02.1945)
• 4 ордена Красного Знамени (22.07.1941, 05.05.1942, 03.11.1944 , 1949 )
• 2 ордена Суворова 1-й степени (30.08.1943, 28.09.1943)
• орден Кутузова 1-й степени (29.05.1945)
• Орден Облаков и Знамени (Китай)
• медали

Ссылки

• [www.sobytiya.com.ua/?page=public&id=2693 Забытый командарм]
• [www.ktelegraf.com.ua/soc/533-trizhdy-komandarm.html Трижды командарм]

Источник

• Коллектив авторов. «Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь» — М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. ISBN 5-86090-113-5

Отрывок, характеризующий Глуздовский, Владимир Алексеевич

– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.