Глушик, Екатерина Фёдоровна
Поделись знанием:
.
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
| Екатерина Глушик | |
| Имя при рождении: |
Екатерина Фёдоровна Глушик |
|---|---|
| Псевдонимы: |
Екатерина Симина |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
| Годы творчества: |
1999 — настоящее время |
| Направление: | |
| Дебют: |
«Простые разговоры» |
Екатерина Фёдоровна Глушик (род. 1962, Ижевск) — писатель, публицист.
Содержание
Биография
Родилась в Ижевске, закончила филологический факультет Удмуртского государственного университета. Работала проводником поездов дальнего следования, учителем русского языка и литературы в школах родного города и в Группе советских войск в Германии, референтом, переводчиком, журналистом. Живёт в Москве.
Большое влияние на творчество Глушик оказали Александр Проханов и Юрий Поляков[1]. Первая книга рассказов «Простые разговоры», вышла под псевдонимом – Екатерина Симина, и была посвящена матери. Читательским успехом пользовались книги интервью «Беседы о Сталине» и «Что сделать?». Выступая под псевдонимом «Анна Серафимова», Глушик выпустила книгу сатирических эссе «Жили-были».
Помимо прозы Глушик пишет литературную критику. Она написала о творчестве Александра Проханова, Владимира Бушина, Юрия Бондарева, Сергея Капицы, Юрия Болдырева, Лидии Сычевой и др.
Глушик – сотрудник газеты «Завтра», она автор «Литературной газеты», «Литературной России», «Московского литератора», журналов «Молоко», «Полдень», «Наследник», «Московский вестник», «Российский колокол», «Луч», «Проза», «Странник» и др. Как публицист выступает во многих СМИ - журналах ВВП, «РФ сегодня», газетах «Правда», «Союзное вече», на сайтах «Хронос», «Славянство», «Русская линия» и др.
Она также является редактором книг «Непобежденный» (о Слободане Милошевиче) и др. Рассказы Глушик вошли в антологии «Наше время», «Московский год», «Эта гиблая жизнь» и др.
Сочинения
- «Простые разговоры». Рассказы. Издательство «Палея-Мишин», Москва. 2003.
- «Своим чередом». Рассказы. Москва. 2006.
- «Беседы о Сталине». (В соавторстве с Артемом Сергеевым). Москва, «Крымский мост-9Д». 2006.
- «Что сделать? Беседы о русском развитии». Москва, Форум, 2009. – 256 с.: ил.
- «Белорусские мотивы». Москва, «У Никитских ворот», 2010.
- «Жили-были». Москва, «У Никитских ворот», 2010.
- «Про чтение». Москва, «У Никитских ворот», 2010.
- "Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца".(В соавторстве с Артемом Сергеевым. Москва, Крымский мост-9Д, НТЦ "Форум", 2011.
Достижения
- Дипломант Международного конкурса имени А.Н.Толстого.
- Лауреат премии «Лучшая книга года» за 2006 год[2].
- Лауреат премии «Эврика».
Рецензии
- [zavtra.ru/content/view/2009-12-1682/ Наталья Алексютина. Книга надежды.]
- [zavtra.ru/content/view/2006-02-0186/ Александр Проханов. Своим чередом.]
- [lgz.ru/article/N27--6282---2010-07-07-/O-%C2%ABBolyshoy-knig%D0%B5%C2%BB%2C-l%D0%B5vom-iskusstv%D0%B5-i-narodnom-priznanii13270/ Лидия Сычева. О «Большой книге», левом искусстве и народном признании]
Напишите отзыв о статье "Глушик, Екатерина Фёдоровна"
Примечания
Ссылки
- [www.detlit.info/?module=partnership&action=view&id=84 Биография на сайте Международного конкурса им. А. Толстого]
- [www.sever-journal.ru/assets/Issues/2011/9-10/061-070Glushk.pdf Рассказ в журнале "Север"]
- [www.velykoross.ru/847/ Публикация в журнале "Великоросс"]
- [www.hrono.ru/text/2010/glu0710.php Екатерина Глушик. Герои своего времени.]
- [www.strannik-lit.ru/author/view/261 Рассказы в журнале "Странник"]
- [www.youtube.com/playlist?list=PL912E2BE9E3745EDD&feature=view_all Екатерина Глушик на видео.]
- [www.litrossia.ru/2007/20/01491.html Интервью газете «Литературная Россия»]
- [www.sklaviny.ru/proekty/slavyane/kosy0910.php Интервью сайту «Славянство»]
- [www.litrossia.ru/2012/39/07423.html Екатерина Глушик о творчестве Александра Проханова]
- [www.naslednick.ru/articles/culture/culture_2748.html Рассказ Екатерины Глушик в журнале «Наследник»]
Отрывок, характеризующий Глушик, Екатерина Фёдоровна
– Вы спите, мама?– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
