Гнатковская, Дарья Емельяновна

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Гнатковская Дарья Емельяновна»)
Перейти к: навигация, поиск
Дарья Гнатковская
укр. Дарія Омелянівна Гнатківська

Список обвинённых на Варшавском процессе; Гнатковская — третья вверху слева.
Имя при рождении:

Дарья Емельяновна Гнатковская

Род деятельности:

политик, член УВО и ОУН

Дата рождения:

22 октября 1912(1912-10-22)

Место рождения:

Смодна, Королевство Галиция и Лодомерия, Австро-Венгрия

Гражданство:

Польша Польша / Третий рейх Третий рейх / США США

Дата смерти:

24 февраля 1989(1989-02-24) (76 лет)

Место смерти:

США

Супруг:

Микола Лебедь

Дарья Емельяновна Гнатковская (укр. Дарія Омелянівна Гнатківська; 22 октября 1912, Смодна, Королевство Галиция и Лодомерия, Австро-Венгрия24 февраля 1989, США) — деятельница Украинской войсковой организации и Организации украинских националистов; одна из осуждённых на Варшавском процессе по делу об убийстве министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого.





Биография

Родилась 22 октября 1912 года в местечке Смодна (ныне Косовский район Ивано-Франковской области). Окончила гимназию Родной школы во Львове. Член организации «Пласт», с 1930 года состояла в ОУН, была связной и членом боевой разведывательной группы Марии Кос (укр.) с 1933 по 1934 годы.

15 июня 1934 украинским националистом и террористом Григорием Мацейко был застрелен министр внутренних дел Польши Бронислав Перацкий. Приказ об уничтожении Перацкого отдал Степан Бандера, а план ликвидации разрабатывал Микола Лебедь. 9 октября 1934 Дарья Гнатковская была арестована польской полицией как соучастница покушения: следствие установило, что Гнатковская и Лебедь шпионили за Перацким, установив место его проживания и маршруты перемещения из дома на работу и обратно[1].

Суд приговорил Гнатковскую к 15 годам лишения свободы. В сентябре 1939 года после разгрома Польши гитлеровской Германией она сбежала из тюрьмы. В январе 1944 года гестапо арестовало её как потенциального шпиона и отправило в лагерь Равенсбрюк. После войны Гнатковская проживала с Миколой Лебедем в Германии, а затем эмигрировала в США, где и провела оставшиеся годы жизни.

Скончалась 24 февраля 1989 года. Похоронена на кладбище города Саут-Баунд-Брук.

Напишите отзыв о статье "Гнатковская, Дарья Емельяновна"

Примечания

  1. [gig.if.ua/204/ Дарія Гнатківська — героїня визвольної боротьби за самостійність України] (укр.)

Література

  • Петро Мірчук Нарис історії ОУН 1920–1939 роки, К., Українська Видавнича Спілка 2007, 1006 ст. ISBN 966-410-001-3

Ссылки

  • [www.slovo-unp.com/index.php?subaction=showfull&id=1232023111&archive=1232624400&start_from=&ucat=5&i=archive Варшавський і Львівський процеси]  (укр.)
  • [lib.oun-upa.org.ua/bandera/r07.html Галина Гордасевич. Степан Бандера: людина і міф.]  (укр.)
  • [gig.if.ua/204/ Дарія Гнатківська — героїня визвольної боротьби за самостійність України]  (укр.)

Отрывок, характеризующий Гнатковская, Дарья Емельяновна

Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!