Хоткевич, Гнат Мартынович

Гнат Мартынович Хоткевич Гнат Мартинович Хоткевич
Основная информация
Дата рождения	31 декабря 1877(1877-12-31)
Место рождения	Харьков
Дата смерти	8 октября 1938(1938-10-08) (60 лет)
Профессии	музыкант писатель историк композитор искусствовед
Инструменты	бандура
Псевдонимы	Гнат Галайда

Гнат Марты́нович Хотке́вич (укр. Гнат Мартинович Хоткевич; псевдоним Гнат Галайда; 31 декабря 1877, Харьков — 8 октября 1938, расстрелян) — украинский музыкант, писатель, историк, композитор, искусствовед, этнограф, педагог, театральный и общественно-политический деятель.

Биография

После окончания Харьковского технологического института (1900), Хоткевич некоторое время работал инженером на Харьковско-Николаевской железной дороге. Разработал собственный проект дизельного поезда (1901), на много лет раньше американского аналога.

За участие в руководстве политической стачки в 1905 году подвергся преследованиям и в январе 1906 года был вынужден переехать в Галичину, которая тогда была в составе Австро-Венгрии. В Галичине Хоткевич поселился сначала во Львове, а затем в Криворивне; объехал всю Галичину и Буковину со скрипичными концертами и концертами украинских народных песен в сопровождении бандуры.

Вернувшись из Галичины в 1912 году на Украину, Хоткевич поселился в Киеве и включился в литературную и художественную жизнь: выступал с лекциями, а с февраля 1913 года стал редактором литературного журнала «Вестник культуры и жизни». В то же время он продолжал концертировать с бандурой с сериями концертов «Вечер бандуры».

После начала Первой мировой войны его опять начали преследовать и в 1915 году выслали за пределы Украины. Хоткевич поселился в Воронеже, где жил до революции 1917 года. К советской власти на Украине Хоткевич отнесся с недоверием, но с 1920 года активно подключился к литературно-художественной жизни. В 1920—1928 годах преподавал украинский язык и литературу в Деркачёвском зоотехникуме.

В 1926—1932 годах Хоткевич преподавал в Харьковском музыкально-драматическом институте, где вёл класс бандуры. В 1928—1932 годах был художественным руководителем Полтавской капеллы бандуристов.

В 1932 году Хоткевич попал в немилость к власти и после смерти Николая Скрипника был уволен с государственных должностей, а его произведения были запрещены. В 1934 году Хоткевич попал под поезд и был травмирован.

Во время ежовщины Хоткевича арестовали. Особой тройкой УНКВД по Харьковской области от 29 сентября 1938 года он был приговорён к расстрелу за «участие в контрреволюционной организации». Приговор был исполнен 8 октября 1938 года. Реабилитирован 11 мая 1956 года. После реабилитации изданы «Сочинения в двух томах» (1966).

Литературная деятельность и творчество

Литературную деятельность Хоткевич начал в 1897 году (рассказ «Грузинка» во львовском журнале «Заря»). Дальнейшие произведения его большого литературного наследия: рассказы «Блудный сын» (1898), «Рождественский вечер» (укр. Різдвяний вечір, 1899), цикл «Жизненные аналогии» (укр. Життєві аналогії, 1897—1901), сборник «Горные акварели» (укр. Гірські акварелі, 1914); на протяжении 1914—1915 годов был написан ряд рассказов под названием «Гуцульские картинки» (укр. Гуцульські образки, впервые напечатаны в 1931 году); повесть «Авирон» (укр. Авірон, 1928), роман «Берестечко» и другие.

Наибольшим достижением в литературном творчестве Хоткевича стала романтическая повесть из гуцульской жизни «Каменная душа» (укр. Камінна душа, 1911), которая позже несколько раз переиздавалась в разных редакциях. Хоткевич является автором ряда драматических произведений, в которых отразил антифеодальную и национально-освободительную борьбу украинского народа.

Богатое и тематически разнообразное литературно-искусствоведческое наследие Хоткевича. Среди прочего: «Григорий Саввич Сковорода» (1920), «Музыкальные инструменты украинского народа» (1930), ряд научных исследований о Т. Шевченко, И. Федьковиче, О. Кобылянской. В советское время Хоткевич много переводил с мировой классики: Шекспира, Мольера, Шиллера, Гюго.

Несмотря на то, что Хоткевич в советское время стоял в стороне от литературных дискуссий и его причисляли к политически ненадёжным, он, однако, был одним из самых популярных писателей на Украине, о чём свидетельствует появление его «Сочинений» в восьми томах (1928—1932). Но дальше опять начались притеснения, в результате которых последний его роман «Довбуш» не был напечатан и осталась неоконченной тетралогия о Тарасе Шевченко, над которой Хоткевич работал с 1928 года.

Театральная деятельность и творчество

Ещё будучи студентом, Хоткевич организовал в селе Деркачах на Харьковщине сельский театр (1895). В студенческие годы он руководил студенческим театром в Харькове, с которым разъезжал по окраинам Слобожанщины.

В 1903 году Хоткевич основал первый на Украине рабочий театр, который в течение 3-х лет дал более 50-ти спектаклей, преимущественно украинской классики. Специально для него он написал ряд пьес.

В эмиграции в Галичине Хоткевич основал в с. Краснопилье (ныне Ивано-Франковская область) Гуцульский театр. Специально для него написал пьесы «Довбуш» (1909), «Гуцульский год» (укр. Гуцульський рік, 1910), «Непростое» (укр. Непросте, 1911) и др.

В 1912 году, после возвращения в Харьков, Хоткевич возобновил деятельность рабочего театра.

Из других драматических произведений Хоткевича ещё можно выделить «На железной дороге» (1925), историческую пьесу «О полку Игореве» (1926) и тетралогию «Богдан Хмельницкий» (1929), высоко оцененную тогдашней критикой (А. Белецкий). В частности, в последней части тетралогии «Переяслав» Хоткевич, против официальной концепции, осудил Переяславское соглашение как акт, приведший к порабощению Украины Россией.

Гнат Хоткевич является автором нескольких десятков киносценариев. Он сыграл роль кобзаря Кирика в фильме «Назар Стодоля» (1937).

Музыкальная деятельность и творчество

В молодые годы Хоткевич учился игре на скрипке у харьковского профессора Ильницкого, достигнув профессионального уровня исполнительского мастерства, и в дальнейшем давал многочисленные сольные концерты скрипичной музыки. Он также хорошо умел играть на фортепиано и пел баритоном. Профессиональная музыкальная подготовка на скрипке помогла ему освоить и усовершенствовать игру на бандуре и заложить почву для последующего создания профессиональных курсов игры на бандуре.

Хоткевич начал учиться играть на бандуре и в 1896 году как бандурист-солист он объехал почти все крупные города Украины. На базе народного способа игры на бандуре, который использовали слобожанские кобзари, Хоткевич создал свою, так называемую, Харьковскую школу игры на бандуре.

В 1902 году на XII Археологическом съезде он организовал выступление кобзарей и подготовил доклад, который имел решающее значение для дальнейшего развития кобзарского искусства на Украине. Это было первое известное выступление ансамбля бандуристов.

В 1909 году во Львове Хоткевич издал первый учебник игры на бандуре.

В 1927 году Хоткевич основал Полтавскую капеллу бандуристов, для которой создал впечатляющий репертуар. Коллектив под его руководством достиг такого успеха, что его удостоили чести быть первым советским коллективом, получившим контракт на гастроли по Северной Америке.

С 1934 года Хоткевич вёл класс бандуры в Харьковском музыкально-драматическом институте. Работая над совершенствованием конструкции бандуры, Хоткевич создал педагогическую литературу для бандуристов «Учебник игры на бандуре» (1909 и 1929, 1930, 1931), «Краткий курс игры на бандуре» и составил ряд композиций и обработок народных песен. Метод получил название харьковский способ игры на бандуре.

Музыкальные произведения

Хоткевич является автором около 600 музыкальных произведений — романсов, хоров, струнных квартетов, произведений большого формата для бандуры и оркестра бандур. Его «Поэма о Байда», «Буря на Черном море», «Невольничий рынок в Кафе», «Осень», «Софрон», «Нечай», «А в поле корчомка», «О смерти казака-бандуриста», «О Богдане Хмельницком» сегодня считаются народными. Хотя немало композиций Хоткевича были изданы при его жизни, в 1931 году они все были запрещены и исключены из исполнительской практики, поэтому на сегодняшний день большинство его произведений забыто.

• Для хора
  • «Коломійки» (1919)
  • «Зоре моя вечірняя» (1922)
  • «Тече вода» (1922)
  • «Реве та стогне Дніпр широкий» (1927)
  • «Попід горою, яром, долом» (1927)
  • «Защебетав жайворонок» (1927)
  • «Ой діброво — темний гаю!» (1922)
• Для голоса в сопровождении фортепиано
  • «Ой не п'ється пива, меди» (1927)
  • «Веснянка» (1927)
  • «У гаю гаю вітру немає» (1927)
  • «Сонце гріє вітер віє» (1927)
  • «Ой я свого чоловіка» (1927)
  • «Весна прийшла» (1927)
  • «Минає неясний день» (1928)
  • «Шахтарі» (1928)
• Для оркестра
  • «Осінь»
  • «Містерія»
• Для бандуры
  • «Одарочка» (1910)
  • «Невільничий ринок у Кафі» (1913 и 1928)
  • «Осінь» (1931)
  • ряд мелодекламаций на тексты украинских поэтов
• Для голоса в сопровождении бандуры
  • «Про смерть козака бандуриста»
  • «Про Богдана Хмельницького»
  • «Про Козака Голоту»
  • «Про бурю на Чорному морі»
• Для капеллы бандуристов
  • «Поема про Байда»
  • «Буря на Чорному морі»
  • «Заповіт»
  • «Софрон»
  • «Нечай»
  • «А в полі корчомка»

Конкурс имени Гната Хоткевича

С 1998 года в Харькове раз в три года проводится Международный конкурс исполнителей на украинских народных инструментах имени Гната Хоткевича. В конкурсе принимают участие бандуристы-инструменталисты, бандуристы-певцы, цимбалисты, свирельщики, домристы, кобзари. Традиционно в обязательную программу они должны включить одну из пьес харьковских композиторов, которые специально создаются для этого конкурса.

Судьба семьи

Жена Хоткевича, Платонида Владимировна, была репрессирована и после войны выслана в Казахстан. Позже, после возвращения в Украину, жила в Криворивне, где работала в доме-музее Ивана Франко.

Дочь Галина во время войны была вывезена в Германию, затем вместе с перемещёнными лицами оказалась в Марокко, была прихожанкой и певчей рабатского храма Воскресения Христова. В начале 1970-х поселилась в городе Гренобль (Франция), где скончалась 26 февраля 2010 года.

Дочь Оля переехала в Венесуэлу. Сын Евгений утонул, нелегально пересекая советско-иранскую границу. Сын Владимир остался в Харькове и стал ректором Харьковского университета.

Библиография

• «Підручник гри на бандурі» (1909 и 1929 , 1930, 1931)
• «Короткий курс гри на бандурі» (1931)
• «Музичні інструменти українського народу» (Харьков, 1930)
• «Кобза, торбан і бандура» (1931)
• «Бандура та її можливості» (1933, Харьков: 2007)
• «Бандура та її репертуар» (1933, Харьков: 2009)
• «Бандура та її конструкція» (1934, Харьков: 2009)
• «Бандура» (1935)

См. также

• «Каменная душа» — художественный фильм, снятый по одноимённой повести Гната Хоткевича.
• Вересай, Остап Никитич

Литература

• Малий словник історії України / Валерій Смолій. — К.: Либідь, 1997.
• Супрун Н. Гнат Хоткевич — музикант. — Рівне, 1997. — 280 с.
• Мізинець В. № 13.14 // Трагічна доля видатного бандуриста. — «Bandura», 1985. — С. 31—36.
• Енциклопедія українознавства. У 10-х тт. / Володимир Кубійович. — Париж; Нью-Йорк: Молоде Життя, 1954—1989.

Ссылки

• [tmf-museum.kiev.ua/ua/1/public/khot_p.htm Гнат Хоткевич — основоположник академічного бандурництва в Україні] (укр.). Проверено 19 мая 2011. [www.webcitation.org/67dtLaLsS Архивировано из первоисточника 14 мая 2012].
• [www.youtube.com/watch?v=49XWuJ1Ww-E Гнат Хоткевич играет на бандуре], фрагмент из фильма «Назар Стодоля», единственная известная запись Хоткевича.
• [www.pz.gov.ua/140years/gold_f/k_hotkevicha_ukr.php?lid=1&mid=100771 Конкурс Хоткевича] (укр.). Проверено 19 мая 2011. [www.webcitation.org/67dtMNogv Архивировано из первоисточника 14 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Хоткевич, Гнат Мартынович

Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.