Макарий (Гневушев)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Макарий и фамилией Гневушев.

Епископ Макарий<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Епископ Вяземский, викарий Смоленской епархии
12 августа — 4 сентября 1918
Церковь:	Православная Российская Церковь
Преемник:	Павел (Ивановский)
Епископ Орловский и Севский
28 января — 26 мая 1917
Предшественник:	Григорий (Вахнин)
Преемник:	Серафим (Остроумов)
Епископа Балахнинский, викария Нижегородской епархии
11 июля 1914 — 28 января 1917
Предшественник:	Геннадий (Туберозов)
Преемник:	Лаврентий (Князев)
Имя при рождении:	Михаил Васильевич Гневушев
Рождение:	1858(1858) село Репьевка, Ардатовский уезд, Симбирская губерния, Российская империя
Смерть:	4 сентября 1918(1918-09-04) Смоленск
Принятие священного сана:	епископ
Принятие монашества:	1908
Епископская хиротония:	11 июля 1914 года

Епископ Мака́рий (в миру Михаи́л Васи́льевич Гне́вушев; сентябрь 1858, село Репьевка, Ардатовский уезд, Симбирская губерния — 4 сентября 1918, Смоленск) — епископ Русской православной церкви, епископ Вяземский, викарий Смоленской епархии.

Причислен к лику святых Русской православной церкви в 2000 году.

Биография

В 1882 году окончил Киевскую духовную академию со степенью кандидата богословия (за работу об Александрийской церкви).

С 1882 года — преподаватель Киевско-Подольского духовного училища.

С 1883 года — наставник в Острожской учительской семинарии.

С 1885 года — преподаватель Киевского женского училища.

С 1890 года — преподаватель Киевской духовной семинарии. Прославился яркими проповедями и миссионерской деятельностью. В 1902 году был инициатором создания «Киевского педагогического общества взаимной помощи».

Придерживался правых политических взглядов. Принимал деятельное участие в монархическом движении в Киеве, являлся одним из лидеров черносотенного движения, в 1906—1908 годах был членом совета Киевского отдела Русской монархической партии (РМП), членом Киевского отдела Русского собрания. Выступал с резкими антисемитскими заявлениями. В 1906—1907 годах — руководитель Киевского союза русских рабочих.

Архимандрит и правый политик

В 1908 году, вскоре после смерти жены, принял монашество с именем Макарий. В этом же году был возведён в сан архимандрита и назначен настоятелем в Москву в Высоко-Петровский монастырь.

Принял активное участие в монархическом движении в Москве, стал ближайшим сподвижником председателя Русского монархического союза протоиерея Ивана Восторгова. Принимал участие в создании Братства Воскресения Христова, был членом правления братства. Был членом правления Русского Монархического Собрания, в котором часто выступал с докладами.

В 1909 году переведён настоятелем в Новоспасский монастырь в Москве. Большое внимание уделял организации общенародного пения во время богослужений, считая его средством повышения интереса прихожан к посещению храмов и борьбы с влиянием сектантов. Провёл капитальный ремонт Никольского храма монастыря, в ходе которого к нему был пристроен обширный зал. Такое обращение с памятником архитектуры вызвало жесткую критику со стороны Императорского Московского археологического общества. В ответ заявил, что среди археологов «ревность по „археологическим подробностям“ нередко доходит до своего рода идолопоклонства пред каждым древним кирпичом или каждой архитектурной завитушкой». Его деятельность в качестве настоятеля монастыря неоднократно критиковалась в газетах, на архимандрита подавали жалобы в Синод (в том числе с обвинениями в растрате монастырских денег и финансовых махинациях), но безрезультатно.

Был членом организационного комитета по созыву Съезда русских людей в Москве в сентябре-октябре 1909 года, выступал с приветственной речью при его открытии. В мае 1912 года — товарищ председателя Пятого Всероссийского съезда русских людей в Петербурге. В 1912 году — председатель предвыборного комитета правых партий в Москве по выборам в IV Государственную думу.

Епископ

11 июля 1914 года был хиротонисан во епископа Балахнинского, викария Нижегородской епархии.

В ноябре 1915 года выступал на совещании монархистов в Петрограде, был избран в состав Совета монархических съездов.

С января 1917 года епископ Орловский и Севский. 26 мая того же года уволен на покой по прошению, с назначением «управляющим, на правах настоятеля, Вяземским Спасо-Преображенским монастырем Смоленской епархии».

12 августа 1918 года назначен епископом Вяземским, викарием Смоленской епархии.

Арест и мученическая кончина

22 августа 1918 года был арестован и отправлен в тюрьму Смоленска. 4 сентября 1918 года по обвинению в «организации белогвардейского восстания» расстрелян чекистами в пригороде Смоленска. По воспоминаниям его дочери, четырнадцать приговорённых к смерти были доставлены в пустынное место за Смоленском и построены спиной к свежевырытой могиле. Палач подходил к каждому и производил выстрел в лоб. Владыка, находясь в конце шеренги, с чётками горячо молился за каждого из казнимых. Он был застрелен последним.

Канонизация и почитание

Реабилитирован 14 апреля 1993 года Прокуратурой Смоленской области.

В 1981 году решением Архиерейского Собора Русской православной церкви заграницей канонизирован в лике священномученика со включением Собор новомучеников и исповедников Российских (без установления отдельного дня памяти).

Причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском соборе Русской православной церкви в августе 2000 году для общецерковного почитания.

Труды

• Константин Петрович Победоносцев. Киев, 1907;
• Сила веры. Ужас неверия. М., 1910;
• Крепостное право на Руси и освобождение крестьян от крепостной зависимости. СПб., 1911;
• Общенародное церковное пение и его значение для Православной Церкви вообще и в особенности для западнорусского Православия. Вильна, 1912.

Ссылки

• [www.sotnia.ru/ch_sotnia/t2001/t9301.htm Святой епископ Макарий]
• [www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&id=5999 Биография]
• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_619 Биография]
• [www.hrono.info/biograf/bio_m/makary_gnevushev.html Биография на сайте «Хронос».]

Отрывок, характеризующий Макарий (Гневушев)

– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.