Гнездилово (Докшицкий район)
Деревня
Показать/скрыть карты
|
Гнездилово (белор. Гняздзілава) — деревня в Докшицком районе Витебской области Белоруссии, в Крипульском сельсовете. Население 53 человека (2009)[1].
География
Деревня находится в 8 км к северо-востоку от центра сельсовета, деревни Крипули и в 8 км к югу от райцентра, города Докшицы. По историческим причинам деревни Гнездилово, Северное Гнездилово (243 жителя), Южное Гнездилово (59 жителей) и Веретейка (30 жителей) считаются отдельными административными единицами, хотя они примыкают друг к другу и фактически образуют один населённый пункт. Через деревню течёт небольшая речка Морай, впадающая в сеть мелиорационных каналов на река Поня к югу от деревни.
Деревня соединена местной дорогой с Докшицами. Ближайшая ж/д станция находится в 12 км к северо-западу в агрогородке Парафьяново (линия Полоцк — Молодечно).
История
 Внешние изображения
| |
|---|---|
|
[orda.of.by/.ga/g/gnezdilovo/mchapel/nf/.big/15456497266_9277f13299_b.jpg Часовня-усыпальница] |
Гнездилово — одно из древнейших поселений Докшицкой земли. В 1407 году великий князь Витовт подарил его вместе с другими владениями Войтеху Монивиду[2]. После смерти Войтеха южная часть Гнездилова через брак его дочери Софьи с Николаем Радзивиллом перешла к роду Радзивиллов, другая же, северная часть через брак вдовы Войтеха Ядвиги перешла к Судимонтовичам, потом к Монтовтам. Таким образом исторически образовались два поселения — Северное и Южное Гнездилово. Позже через брак дочери Станислава Монтовта Северное Гнездилово попало во владение к Глебовичам, потом к Станиславу Нарушевичу[3]. Южное Гнездилово до конца XVII века принадлежало Радзивиллам, затем перешло к Гуторовичам.
В 1613 году сын Станислава Войтех Нарушевич продал Северное Гнездилово Рудомино-Дусецкому, который, в свою очередь, перепродал его Юзефу Корсаку. Корсак подарил Северное Гнездилово основанному им глубокскому монастырю кармелитов и обязал кармелитов соорудить часовни или храмы в своих владениях. Поэтому в XVII веке в Северном Гнездилово был возведен католический храм, который, вероятно, погиб во время войны 1654—1657 годов и больше не восстанавливался. Позже здесь была возведена униатская церковь.
В 1793 году в результате второго раздела Речи Посполитой Гнездилово вошло в состав Российской империи, причём Северное Гнездилово принадлежало Минской губернии, а Южное — Виленской. После запрета униатства в XIX веке церковь в селе переосвятили в православную. Храм существовал до 1943 года, был уничтожен во время Великой Отечественной войны. В 1842 году имения кармелитов были изъят в российскую казну, а монастырь закрыт[3].
В XIX веке Южное Гнездилово принадлежало Козелло-Поклевским и Слотвинским, которые выстроили здесь дворянскую усадьбу (не сохранилась), а также деревянную часовню-усыпальницу (сохранилась).
После Советско-польской войны Гнездилово оказалось в составе межвоенной Польской Республики. С 1939 года — в составе БССР.
Достопримечательности
| Внешние изображения
| |
|---|---|
|
|
[orda.of.by/.ga/g/gnezdilovo/m_brama/nf/.big/p1150180--kuvaev-8avg2009_w1000.jpg Ворота бывшей усадьбы] |
- Усадьба Слотвинских (XIX век). Усадебный дом не сохранился, от усадьбы осталось здание амбара, полуразрушенные ворота, фрагменты парка и руины хозпостроек.
- Деревянная часовня-усыпальница (XIX век). Отреставрирована в 2007 году.
Напишите отзыв о статье "Гнездилово (Докшицкий район)"
Примечания
Ссылки
- [globus.tut.by/gnezdilovo/index.htm Гнездилово на сайте globus.tut.by]
- [radzima.org/be/miesca/gnyazdzilava-dvor.html Гнездилово на сайте radzima.org ]
Отрывок, характеризующий Гнездилово (Докшицкий район)
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
