Гней Генуций (народный трибун 473 года до н. э.)
Поделись знанием:
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
Гней Генуций (лат. Gnaeus Genucius) — римский политический деятель V века до н. э.
В 473 году до н. э. Генуций занимал должность народного трибуна. На этом посту он приложил все усилия, чтобы привести в действие аграрный закон, за уклонение от которого он выдвинул обвинение против Луция Фурия Медуллина и Авла Манлия Вульсона, консулов предыдущего года. Патриции были сильно встревожены и убили Генуция в его постели ночью того дня, когда он должен был предстать перед народом с обвинением. После чего суд был прекращен[1][2].
Напишите отзыв о статье "Гней Генуций (народный трибун 473 года до н. э.)"
Примечания
- ↑ Тит Ливий. История от основания города, II, 54-55.
- ↑ Дионисий Галикарнасский. Римские древности, Книга IX, глава XXXVII-XXXVIII.
Литература
- [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0002.001/255?rgn=full+text;view=image Гней Генуций (народный трибун 473 года до н. э.)] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.
Отрывок, характеризующий Гней Генуций (народный трибун 473 года до н. э.)
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
