Гней Домиций Корбулон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Гней Домиций Корбулон
Gnaeus Domitius Corbulo
Гипсовая копия бюста из Капитолийского музея
Род деятельности:

консул 40 года, военачальник

Дата рождения:

ок. 7 года

Место рождения:

Пелтуин (Италия, Римская империя)

Дата смерти:

67(0067)

Место смерти:

Коринф (Ахея, Римская империя)

Отец:

Гней Домиций Корбулон Старший

Мать:

Вистилия

Супруга:

Кассия Лонгина

Дети:

1. Домиция Корбула
2. Домиция Лонгина

Гней Доми́ций Корбуло́н (Корбул[1]; лат. Gnaeus Domitius Corbulo; ок. 7, Пелтуин (20 км на вост. от совр. Л’Акуилы) — 67, Коринф) — римский военачальник, консул 39 года. Основной полководец во время восточной кампании Нерона; действовал также на территории современных Нидерландов и Сирии.





Биография

Родителями Корбулона были сенатор Гней Домиций Корбулон Старший и Вистилия (её дочерью от одного из предыдущих браков была Милония Цезония — четвёртая жена Калигулы, мать его единственной дочери). Корбулон был женат на Кассии Лонгине, а его дочь Домиция Лонгина в 70 году стала женой Домициана.

Корбулон сначала предположительно занимал ряд должностей при Тиберии. В 47 году он был назначен Клавдием командующим нижнегерманской армией, включавшей легионы I Germanica, V Alaudae, XV Primigenia и XVI Gallica. До этого, по-видимому, Корбулон уже проявил свой талант военачальника, иначе не был бы назначен командиром примерно одной седьмой части римской армии.

В первый же год нахождения Корбулона в своей штаб-квартире в Колонии Агриппины ситуация на восточном берегу Рейна усложнилась. Возглавивший хавков Ганнаск вторгся в Нижнюю Германию. Прибыв туда, Корбулон, используя рейнский флот и предположительно легионы V Alaudae и XV Primigenia, попытался отразить нападение. Ганнаск бежал и был убит посланным Корбулоном агентом. После этого Корбулон вернулся в землю фризов. При строительстве там форта он получил указ Клавдия о возвращении в Рим. Люди Корбулона получили тогда приказ прорыть канал между Рейном и Маасом, ныне соединяющий Лейден и Форбург. Позже он стал известен как канал Корбулона. Одновременно с этим началось строительство фортов Нигрум Пуллум (Цваммердам) и Траектум (Утрехт). По возвращении в Италию Корбулон получил триумф.

Война в Парфии

Когда начал править Нерон, он послал Корбулона на Восток для новых завоеваний. По договору Августа с парфянским царём Фраатом IV римляне могли сажать на армянский трон своих ставленников. В 54 году Вологез I нарушил эту договорённость, назначив царём своего брата Трдата I. Помимо Корбулона, армянский вопрос решал командир легионов X Fretensis и XII Fulminata Гай Дурмий Уммидий Квадрат. Под начальством Корбулона находились легионы III Gallica и VI Ferrata. В 56 г. они провели римско-парфянские переговоры в Тизбоне, чтобы выиграть время для подготовки к войне[2]. Весной 58 года Корбулон предложил Трдату I встретиться с Нероном и получить у того право на царство. Не получив согласия, он начал вторжение в Армению силами III Gallica, VI Ferrata и X Fretensis по маршруту Карин — Арташат, «убивая все взрослое население и продавая в рабство не способных носить оружие»[3].

Корбулон совершил широкий обход армянской столицы, был атакован, но вошел в город, где провел зиму 58/59 г. Весной он продолжил поход на вторую столицу Армении Тигранакерт (Сильван), но перед этим полностью сжег и уничтожил Арташат. Это вызвало восторг в Риме, где воздвигли памятники и триумфальные арки, а дни уничтожения города сделали праздничными[4]. Осенью 59 г. Корбулон захватил Тигранакерт, но не смог сделать из Армении провинцию: Риму пришлось назначить царем содержавшегося в заложниках Тиграна VI[5]. В ответ, Трдат I короновался в Мцбине, а его брат Вологез I двинул часть армии в 61 г. против Корбулона. Сторонник мирной политики, тот попросил у Нерона помощи и нового полководца, а сам поехал в Мцбин на переговоры[6]. Стороны договорились вывести обе армии из Армении, признать Трдата I её царем, который будет союзником Римской империи. На этих условиях Корбулон отвел легионы от Тигранакерта и сместил Тиграна VI. Однако его действия не совпали с политикой Нерона: император дал уклончивый ответ послам Вологеза I, потому что хотел превратить Армению в свою провинцию.

Около 60 года Корбулон стал прокуратором Каппадокии. Осенью 61 г. Нерон вывел из его ведения Армению, а для новой кампании прислал Луция Цезенния Пета[7]. Тот начал новый поход на Тигранакерт, но парфяне решили отбить столицу и взяли её в осаду. Весной 62 года они окружили лагерь Пета в Рандее под Арсамосатой. Пет запросил помощи Корбулона и начал переговоры, так как «от несчастного римского войска осталось одно лишь имя»[8].

Не дождавшись войск Корбулона, римский лагерь капитулировал в Рандее, и когда последний во главе четырёх легионов прибыл весной 63 год в Армению, ему осталось подписание позорного для римлян Рандейского мира. По этому договору римское войско сдавалось и уходило из Армении, отдавая все завоеванные укрепления, продовольствие и своё оружие. Вологез I направлял послов к Нерону, и до конца их переговоров в Армении не могли оставаться римские солдаты. Им пришлось пройти под ярмом, причем за один день разбитая армия прошла 62 км, оставляя раненых и больных, чтобы скорее выполнить условие об уходе. Трдат I стал наследственным царем Армении и как вассал Рима должен был принять тиару из рук Нерона[9].

В Риме ворота храма Януса были закрыты в знак мира, а Корбулон получил от Нерона различные награды. Однако вскоре, предположительно из-за растущей популярности Веспасиана, в коринфский порт Кенхреи к Корбулону прибыли агенты Нерона, вынудившие его совершить самоубийство.

Пользуясь громадным влиянием и опираясь на преданное ему войско, Корбулон легко мог бы свергнуть Нерона; но он не желал беспорядков и даже послал своего зятя Анния как бы заложником в Рим. Несмотря на это, Нерон в 67 году призвал Корбулона в Грецию и, тотчас после его высадки на берег, приказал его казнить. Когда Корбулон узнал о приказе Нерона, он схватил меч и пронзил себе грудь, воскликнув: «άξιος-Достоин!» Подробности о Корбулоне изложены у Диона Кассия и Тацита.

Корбулон написал отчёт о своей деятельности в Азии, который утерян.

В кино

Именем Гнея Домиция Корбулона названа академия военного искусства, расположенная на планете Цирцинус-4 в фантастическом сериале «Halo 4: Идущий к рассвету».

Напишите отзыв о статье "Гней Домиций Корбулон"

Примечания

  1. Байер Б., Бирштайн У. и др. История человечества. — 2002. — ISBN 5-17-012785-5
  2. Tacit, Annal., XIII, 35.
  3. Tacit, Annal., XIII, 39.
  4. Tacit, Annal., XIII, 41.
  5. Tacit, Annal., XIV, 26.
  6. Tacit, Annal., XV, 3, 6.
  7. Tacit, Annal., XV, 6.
  8. Tacit, Annal., XV, 10.
  9. Tacit, Annal., XV, 15.

Литература

Отрывок, характеризующий Гней Домиций Корбулон

– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.