Гней Фульвий Максим Центумал
| Гней Фульвий Максим Центумал |
Гней Фульвий Максим Центумал (лат. Gnaeus Fulvius Maximus Centumalus; IV — III века до н. э.) — древнеримский политический деятель из плебейского рода Фульвиев, консул 298 года до н. э.
Биография
Вероятно, Гней Фульвий был братом одного из консулов 299 года до н. э. Марка Фульвия Петина. Он впервые упоминается в источниках под 302 годом как легат в армии диктатора Марка Валерия Корва, воевавшего с этрусками[1].
В 298 году до н. э. Гней Фульвий стал консулом вместе с патрицием Луцием Корнелием Сципионом Барбатом. Ему досталась по жребию война с самнитами, которую Рим начал в ответ на просьбы луканцев о помощи. Фульвий разбил врага под Бовианом, затем взял этот город и Ауфидену; за эти победы его удостоили триумфа[2].
В 295 году, когда достигла кульминации Третья Самнитская война, Гней Фульвий был пропретором[3]. Накануне битвы при Сентине консулы отправили ему приказ двигаться из Фалискской округи к Клузию, разоряя при этом земли противника[4]. Он с этой задачей отлично справился и даже разбил клузийцев и перузийцев в сражении, захватив двадцать их знамён[5]. Фронтин упоминает некоего Фульвия Нобилиора, вторгшегося из Самния в Луканию[6]; вероятно, он имеет в виду действия именно Гнея Фульвия Максима Центумала в 295 году.
Тридцатью годами позже Гней Фульвий был назначен диктатором для вбивания гвоздя[7] (263 год до н. э.).
Потомки
Вероятно, внуком Гнея Фульвия был консул 229 года до н. э.
Напишите отзыв о статье "Гней Фульвий Максим Центумал"
Примечания
Отрывок, характеризующий Гней Фульвий Максим Центумал
Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
