Гнесин, Михаил Фабианович

Михаил Гнесин
Полное имя	Михаил Фабианович Гнесин
Дата рождения	21 января (2 февраля) 1883(1883-02-02)
Место рождения	Ростов-на-Дону, область войска Донского, Российская империя
Дата смерти	5 мая 1957(1957-05-05) (74 года)
Место смерти	Москва, СССР
Страна	Российская империя, СССР
Профессии	композитор, педагог, профессор
Сотрудничество	МГК имени П. И. Чайковского, ЛГК имени Н. А. Римского-Корсакова, МПИ имени Гнесиных
Награды

Михаи́л Фабиа́нович Гне́син (1883—1957) — русский и советский композитор, педагог, музыкально-общественный деятель. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1927). Лауреат Сталинской премии второй степени (1946). Брат Григория, Евгении, Марии, Елены, Елизаветы и Ольги Гнесиных.

Биография

М. Ф. Гнесин родился 21 января (2 февраля) 1883 года в Ростове в семье казённого раввина (в 1863—1888 годах), гласного городской думы Фабиана Осиповича Гнесина и Беллы Исаевны Флетзингер.

Любовь и привязанность к Ростову — городу, в котором я родился, и ко всему донскому краю характеризуют всю мою жизнь, степь с её широкими просторами и ароматами трав, поля пшеницы, золотящейся на солнце, и водная гладь Дона — это первые и прекрасные мои впечатления и воспоминания. Михаил Фабианович Гнесин

В раннем детстве научился играть на скрипке, неплохо пел, стал пробовать силы в компози­ции. Ему не было ещё и восьми лет, когда он на­писал первое своё произведение. После окончания в 1899 году реального училища 16-летний юноша поступил в Петербургс­кую консерваторию.

В 1901—1909 годах учился в Санкт-Петербургской консерватории по классу композиции, сперва в классе Н. А. Римского-Корсакова, затем у А. К. Лядова.

Принял в 1905 году ак­тивное участие в забастовке сту­дентов в ответ на расстрел рабочей демонстрации 9 января, за что был исключён из консерватории. Восстановили его в числе студентов год спустя. (Тогда же студентов активно поддержал Николай Андреевич Римский-Корсаков, он вместе с А. К. Глазуновым и А. К. Лядовым покинули консерваторию в знак протеста)

Вернувшись на Дон после окончания консерватории, Миха­ил Фабианович продолжил как творческую, так и просветитель­скую работу.

«Значительная часть моих про­изведений, — вспоминал Гнесин, — была написана в Ростове. Это были фортепьянные пьесы, ро­мансы на стихи русских поэтов, хоровые и другие сочинения. Многие из них впервые прозву­чали в Ростове в исполнении ме­стных музыкантов».

С 1911 по 1913 год преподавал в музыкальном училище в Екатеринодаре. В 1914 преподавал в студии В. Э. Мейерхольда.

В связи с интересом к фольклору Востока посетил Палестину и другие страны.

1920—1921 — заведующий музыкальной секцией Донского отдела народного образования, один из создателей и директор народной консерватории в Ростове-на-Дону, профессор Донского археологического университета.

С 1923 году в Москве: был инициатором создания кафедры композиции в Музыкальном техникуме, руководимом его сёстрами.

Творческий дар, отсутствие боязни экспериментировать позволили Михаилу Фабиановичу не только возглавить композиторский отдел, но и ввести в учебный план свободное сочинение с 1-го курса. Это давало, в отличие от старой привычной системы, когда только после изучения гармонии, контрапункта и фуги студенты могли заниматься в классе свободного сочинения, с первых месяцев обучения выявить и развить творческие способности учеников, их склонность к сочинению. Свою методику в занятиях композицией с начинающими музыкантами М. Ф. Гнесин обобщил в своем учебнике «Начальный курс практической композиции» (М.-Л.,1941). Эта система была введена в 1927 году в Московской консерватории и действует по сегодняшний день в Гнесинском училище в курсе специальности «Теория музыки».

В 1925—1935 годах профессор МГК имени П. И. Чайковского; в 1935—1944 годах — ЛГК имени Н. А. Римского-Корсакова; в 1941—1942 годах в эвакуации заведовал музыкальной частью Марийского музыкального театра в Йошкар-Оле.;в 1944—1951 годах заведовал кафедрой композиции ГМПИ имени Гнесиных. Доктор искусствоведения (1943).

М. Ф. Гнесин умер 5 мая 1957 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 2).

Творчество

В дореволюционный период творчества Михаил Гнесин был близок к деятелям культуры символистского направления. Им были созданы вокальные циклы на стихи К. Д. Бальмонта и Ф. К. Сологуба, симфонический дифирамб «Врубель» на стихи В. Я. Брюсова, музыка к трагедиям Софокла и Еврипида в постановке В. Э. Мейерхольда. Первые циклы романсов и симфонический фрагмент «Из Шелли» (1906—1908) были исполнены на «Вечерах современной музыки» и симфонических концертах А. И. Зилоти.

В 1910—1920-е гг. в творчестве Гнесина сильны еврейские мотивы: среди его произведений этого периода — опера «Юность Авраама» (1923), «Страницы из Песни Песней» (1919), «Пляски галилейских рабочих для оркестра» (1923), вокальный цикл «Повесть о рыжем Мотэле» на стихи И. П. Уткина (1929), опера Гнесина «Бар-Кохба» (о восстании евреев против римлян во II веке и его руководителе Бар-Кохбе) осталась незаконченной.

С середины 1920-х годов Гнесин сочиняет симфонию-монумент «1905-1917» (1925), увлечён обработкой музыкального фольклора народов СССР (например, в секстете «Адыгея», 1933 и др.).

Среди поздних произведений композитора — кантата «Красной Армии», трио «Памяти наших погибших детей» (оба — 1943).

В 1939 году на экраны вышел фильм «Амангельды», музыка к которому была создана М. Ф. Гнесиным в содружестве с А. К. Жубановым.

Гнесиным также написаны:

• учебник «Начальный курс практической композиции» (1941)
• книга «Мысли и воспоминания о Римском-Корсакове» (1956).
• М. Ф. Гнесин. Статьи, воспоминания, материалы, сост. и общая ред. Р. В. Глезер. — М., 1961

Награды и премии

• заслуженный деятель искусств РСФСР (1927)
• Сталинская премия второй степени (1946) — за сонату-фантазию для фортепиано и струнного квартета
• орден Трудового Красного Знамени

Ученики

• А. В. Варламов
• А. И. Хачатурян
• Г. А. Мушель
• А. Л. Степанян
• Ниязи
• И. Б. Финкельштейн
• Т. Н. Хренников
• Е. Ф. Светланов
• П. К. Аедоницкий
• С. З. Сендерей
• С. В. Аксюк
• В. Н. Салманов
• Е. И. Месснер
• В. Э. Ферман
• С. Ф. Кайдан-Дешкин
• А. К. Клумов
• Б. Л. Клюзнер

Сочинения

Камерные сочинения

• Соната-фантазия для скрипки, альта, виолончели и фортепиано. Соч.64

Вокальные сочинения

• «Стремление» на стихи В.Жуковского для высокого голоса и фортепиано. Соч.1, № 4 (1906)
• Песня Гаэтана из музыки к драме А.Блока «Роза и крест» для тенора и фортепиано. Соч.14, № 2
• «Табун» (Пастух и эхо) для сопрано, меццо-сопрано и фортепиано. Соч.47, № 1 (1931)
• «Я с вами больше не знаком» (Элегический вальс) для баса и фортепиано. Соч.49 (1934)
• «Я здесь, Инезилья» на слова А. С. Пушкина для высокого голоса и фортепиано. Соч.51, № 1

Ссылки

• [www.schubertiademusic.com/img/catalog-3/Levenson,%20Boris%20SP119.jpg Н. А. Римский-Корсаков в окружении студентов]: Класс контрапункта (1904). Стоят (слева направо): Максимилиан Штейнберг, Александр Постников, Николай Малько, Март Саар, Михаил Гнесин и Борис Левензон. Сидят (слева направо): Н. А. Римский-Корсаков, Николай Евреинов и Александр Глазунов.
• [analiculturolog.ru/component/k2/item/400-article_33.html Архипова М. М. Ф. ГНЕСИН И ЕГО ТЕОРИЯ «МУЗЫКАЛЬНОГО ЧТЕНИЯ»]
• [www.mosconsv.ru/ru/person.aspx?id=130951 Московская Государственная консерватория. Персоналии]
• [www.best-pedagog.ru/gnesin-mihail-fabianovich/ Михаил Фабианович Гнесин. Лучшие педагоги России]
• [rostov-region.ru/books/item/f00/s00/z0000023/st078.shtml М. Ф. Гнесин. Жизнь в музыке.]
• [photoarchive.spb.ru/showChildObjects.do?object=2001784793 Центральный Государственный архив кинофотодокументов. Педагоги композиторского факультета Ленинградской государственной консерватории]
• Тропп В. В. [gazetaigraem.ru/files/archive/ISN_02_2013.pdf Человек в судьбе культуры] // Играем с начала. Da capo al fine : Газета. — М., 2013. — № 2 (107). — С. 21.

Отрывок, характеризующий Гнесин, Михаил Фабианович

После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.