Гобади, Бахман
| Бахман Гобади | |
| перс. بهمن قبادی Bahman Ghobadi | |
 | |
| Имя при рождении: |
Бахман |
|---|---|
| Род деятельности: |
кинорежиссер |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: |
|
| Супруга: | |
| Награды и премии: |
Золотая камера Каннского фестиваля, золотая медаль Чикагского международного кинофестиваля, призы Берлинского и Сан-Себастьянского кинофестивалей. |
| Сайт: |
[www.mijfilm.com/ film.com] |
Бахман Гобади (перс. بهمن قبادی; род. 1 февраля 1969 года, Бане, Иран) — иранский кинорежиссер курдского происхождения.
Биография
Родился в 1969 году в иранской провинции Курдистан. В 1997 году окончил Иранский колледж вещания, получив степень бакалавра.
Первой его работой стал короткометражный фильм «Life In Fog», снятый в 1999 году. В 2000 году Гобади основал в Иране собственную кинокомпанию «Mij Film», специализируясь на производстве фильмов об этнических группах, проживающих в Иране[1]. В том же году снял полнометражный фильм «A Time for Drunken Horses» («Время пьяных лошадей»), получивший премию «Золотая камера» Каннского фестиваля[2]. Второй его значительной работой стала картина «Marooned in Iraq», снятая в 2000 году и получившая золотую медаль Чикагского международного кинофестиваля. В 2004 году режиссёр снял свой третий фильм — «Turtles Can Fly» («И черепахи могут летать»), удостоенный призов Берлинского и Сан-Себастьянского кинофестивалей.
Снятый в 2007 году фильм «Полумесяц» также удостоен призов и медалей многочисленных кинофестивалей[3].
Последняя работа кинорежиссера, «No One Knows About Persian Cats», снятая в 2009 году, также была отмечена Специальным призом жюри Каннского кинофестиваля.
Гобади считается представителем «новой волны иранского кинематографа»[4].
Супруга Гобади, американо-иранская журналистка Роксана Сабери, была арестована в Иране в феврале 2009 года по обвинению в покупке спиртного, в осуществлении журналистской деятельности без аккредитации и осуждена на два года условно.
Напишите отзыв о статье "Гобади, Бахман"
Ссылки
- [www.farhang-alshia.narod.ru/niwemang.html Искусство Персии. Бахман Гобади. Полумесяц.]Afisha.ru
Примечания
Отрывок, характеризующий Гобади, Бахман
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
