Губаз I
| Губаз I груз. გუბაზი, греч. Γουβάζης | ||
| ||
|---|---|---|
| упоминается в 456 и 465/466 | ||
| Предшественник: | NN | |
| Преемник: | Цатэ | |
| Дети: | сын: Цатэ | |
Губаз I (Гобаз I; груз. გუბაზი, греч. Γουβάζης; вторая половина V века) — царь Лазики (Эгриси) (упоминается в 456 и 465/466 годах).
Биография
Основными нарративными источниками о жизни царя Губаза I являются фрагменты «Готской истории» Приска Панийского[1], «Житие Даниила Столпника»[2] и «Жизнь Вахтанга Горгасала» Джуаншера Джуаншериани[3].
О происхождении царя Губаза I ничего не известно. Также неизвестна и дата его восшествия на престол: предполагается, что к моменту своего первого упоминания в исторических источниках в 456 году он уже некоторое время правил Лазикой. В середине V века это царство было одним из сильнейших государств Закавказья. Расцвет Лазики начался в конце IV века, после того как Византийская империя, лишённая в 387 году возможности влиять на ситуацию в Великой Армении, для противостояния Сасанидскому Ирану была вынуждена искать новых союзников в этом регионе. Таким союзником стала Лазика, под контролем правителей которой находились несколько стратегически важных для византийцев проходов через Кавказские горы. О степени влияния Византии на внутренние дела Лазики точно неизвестно, но предполагается, что её правители были скорее союзниками византийцев, чем просто подчинёнными императорам ставленниками. Благодаря поддержке Византии, царям Лазики удалось значительно расширить территорию своих владений (в том числе, за счёт Иберии), подчинив своей власти сванов и часть абазгов[4][5].
Несмотря на столь тесные отношения с Византией, в 456 году Губаз I попытался избавиться от опеки со стороны императора Маркиана. Вероятно, решив воспользоваться трудностями Византии, подвергавшейся в это время нападениям гуннов и страдавшей от межконфессиональных конфликтов, правитель Лазики стал проводить самостоятельную внешнюю и внутреннюю политику, одним из проявлений которой стало провозглашение им своего сына Цатэ царём-соправителем. Византийцы расценили эти действия Губаза I как мятеж. По свидетельству Приска Панийского, в Лазику было направлено войско, нанёсшее лазам поражение в сражении. Хотя о ходе военных действий античные авторы не передают больше никаких подробностей, современные историки соотносят с этим походом установленное в ходе археологических раскопок разрушение лазской столицы, города Археополиса. После возвращения византийского войска на территорию империи, Губаз I попытался заключить союз с правителем Сасанидского Ирана шахом Йездигердом II, но тот, ведя в это время тяжёлую войну с эфталитами, отказал царю в помощи. Оставшемуся без союзников правителю Лазики пришлось вступить в переговоры с императорским двором. Византийцы объявили Губазу, что условиями заключения мира между двумя странами должны стать восстановление Лазикой своей зависимость от Византии, прибытие царя в столицу империи для объяснения своих действий, а также отречение одного из лазских правителей от трона. Губаз I был вынужден согласиться на бо́льшую часть византийских требований, вновь признав над собой власть византийского императора и отречась от престола в пользу сына Цатэ. Однако он отказался приехать в Константинополь, потребовав от императора прежде клятвенных гарантий своей безопасности. В качестве нового посла Маркианом в Лазику был отправлен дипломат Дионисий, благодаря усилиям которого византийско-лазский конфликт был улажен[1][4][6].
Поражение в войне с Византией значительно ослабило Лазское царство. Этим поспешили воспользоваться соперники лазов иберийцы. В сочинении Джуаншера Джуаншериани содержатся свидетельства о совершённых примерно в это время Вахтангом I Горгасалом двух успешных походах против лазов, в результате которых царю Иберии удалось отторгнуть от Лазики земли сванов и абазгов[3][4].
Следующее сообщение о Губазе I датируется уже концом 465 или началом 466 года, когда он вместе с дипломатом Дионисием прибыл в Константинополь для решения новых спорных вопросов между Лазикой и Византией. В каком качестве приехал Губаз в столицу империи, как лазский царь или только как представитель своего сына, неизвестно. Сначала император Лев I Макелла и его придворные отнеслись к Губазу очень настороженно, потому что в обыденной жизни он вёл себя так, как вели себя персы. Однако впоследствии Губазу удалось склонить их на свою сторону «ласковыми словами и ношением на себе христианских символов»[1]. Собираясь посетить с паломничеством святого Даниила Столпника, император Лев взял Губаза с собой. Во время этой поездки при посредничестве Даниила были урегулированы все разногласия между лазами и византийцами. Житие святого сообщает, что Губаз выказывал огромное почтение Даниилу, а после возвращения на родину неоднократно направлял святому благочестивые послания[2]. На основании этого современные историки считают царя Губаза I первым христианским правителем Лазики, известным по имени[5]. Возвратившись вместе со Львом I в Константинополь, Губаз полностью оправдался перед императором и был беспрепятственно отпущен на родину[4].
О дальнейшей судьбе Губаза I ничего не известно. Возможно, он был ещё жив, когда в 468 году произошла новая война за контроль над землями сванов между Лазикой и союзом Иберии и Сасанидского Ирана[1]. Следующим правителем Лазики, о котором имеются достоверные сведения в исторических источниках, был царь Дамназ, упоминаемый в первой четверти VI века[4][7].
Напишите отзыв о статье "Губаз I"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Приск Панийский. Готская история (фрагменты 19, 20, 28 и 35).
- ↑ 1 2 Dawes E. & Baynes N. H. [www.fordham.edu/halsall/basis/dan-stylite.html Three Byzantine Saints: Contemporary Biographies of St. Daniel the Stylite, St. Theodore of Sykeon and St. John the Almsgiver (chapter 51)]. — London: B. Blackwell, 1948.
- ↑ 1 2 Джуаншер Джуаншериани. [www.vostlit.info/Texts/rus4/Gorgasal/frametext1.htm Жизнь Вахтанга Горгасала]. — Тбилиси: Мецниереба, 1986. — С. 63—69.
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.nplg.nukri.org/work/Ocherki_istorii_gruzii/Ocherki_istorii_gruzii_II/2/1.htm Западная Грузия — Эгриси (Лазика) в IV—V вв.] // Очерки истории Грузии. — Тбилиси: Мецниереба, 1988. — Т. II.
- ↑ 1 2 [www.nplg.nukri.org/work/Ocherki_istorii_gruzii/Ocherki_istorii_gruzii_II/2/3.htm Социальные отношения и культура Эгриси. Принятие христианства] // Очерки истории Грузии. — Тбилиси: Мецниереба, 1988. — Т. II.
- ↑ Челидзе В. Исторические хроники Грузии. — Тбилиси: Мерани, 1980. — С. 133—136.
- ↑ Martindale, J. R. Damnazes // Prosopography of the Later Roman Empire. — Cambridge University Press, 1980. — Vol. II : A.D. 395–527. — P. 344. — ISBN 0-521-20159-4 [2001 reprint].
Литература
- [www.hrono.ru/biograf/bio_g/gubaz1.php Византийский словарь] / К. А. Филатов. — СПб.: Амфора: РХГА: Издательство Олега Абышко, 2011. — Т. I. — С. 268—269. — ISBN 978-5-367-01739-7.
- Martindale, J. R. Gobazes // Prosopography of the Later Roman Empire. — Cambridge University Press, 1980. — Vol. II : A.D. 395–527. — P. 515. — ISBN 0-521-20159-4 [2001 reprint].
Отрывок, характеризующий Губаз I
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
