Аспремон-Линден, Фердинанд Шарль Гобер д'
| Фердинанд Шарль Гобер д'Аспремон-Линден | ||
| фр. Ferdinand Charles Gobert d'Aspremont Lynden | ||
 | ||
| Дата рождения | ||
|---|---|---|
| Место рождения |
замок Фруадкур | |
| Дата смерти |
14 августа 1772 (82 года) | |
| Место смерти | ||
| Принадлежность | ||
| Звание | ||
| Сражения/войны |
Война за Испанское наследство | |
| Награды и премии |
| |
Фердинанд Шарль Гобер, граф д'Аспремон-Линден (фр. Ferdinand Charles Gobert d'Aspremont Lynden; 17 сентября 1689, замок Фруадкур, близ Ставло — 14 августа 1772, Вена) — бельгийский дворянин, австрийский фельдмаршал.
Содержание
Биография
Сын графа Шарля Эрнеста д'Аспремон-Линдена (ум. 1705) и Марии Франсуазы, сестры графа Фердинанда Гобера д'Аспремон-Линдена.
Между 1708 и 1714 поступил на голландскую службу лейтенантом в драгунский полк ван дер Дюйна. Был отмечен принцем Евгением, и в 1722 году принят на австрийскую службу генерал-адъютантом императора Карла VI.
С 1733 года — полковник, командовал драгунским принца Евгения Савойского полком, с 1734 года — генерал-фельдвахтмейстер. Участвовал в войне за Польское наследство на Рейнском театре (1734—35), затем в австро-турецкой войне (1735—1739). В 1741 году произведен в фельдмаршал-лейтенанты, командовал кавалерией в Богемии.
В войне за Австрийское наследство сражался в Италии. Отличился в сражениях при Кампо-Санто (1743), где командовал сардинскими войсками и был тяжело ранен, затем при Веллетри (1744) и при Пьяченце (1746).
В 1747 году стал генералом кавалерии, с 1754 года — фельдмаршал. Был членом Гофкригсрата и кавалером ордена Золотого руна (1763)[1].
Семья
Был трижды женат на представительницах австрийской и венгерской знати:
- 1-я жена: Генриетта Баттяни
- 2-я жена (1730): Мария Терезия Эстерхази де Галанта (1697—1746), дочь князя Михая Эстерхази де Галанты и Анны Маргериты Тиццоне Бьяндрате
- 3-я жена (1750): Мария Иоганна Барбара фон Ностиц-Рокиниц (1713—1779), дочь Иоганна Карла Мартина Кристофа фон Ностиц-Рокиница и Марии Максимилианы фон Цинцендорф-Рейнек
Напишите отзыв о статье "Аспремон-Линден, Фердинанд Шарль Гобер д'"
Примечания
- ↑ [www.antiquesatoz.com/sgfleece/knights3.htm CHEVALIERS DE LA TOISON D'OR. TOISON AUTRICHIENNE]
Литература
- Аспремон-Линден // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [fr.wikisource.org/wiki/Biographie_nationale_de_Belgique/Tome_1/ASPREMONT-LYNDEN,_Ferdinand-Charles-Gobert,_comte_D%E2%80%99 Biographie nationale de Belgique/Tome 1/ASPREMONT-LYNDEN, Ferdinand-Charles-Gobert, comte D’]
- Charles-Alexandre de Lorraine. L'homme, le maréchal, le grand maître. — Bruxelles: Générale de Banque, 1987, pp. 174—175
Отрывок, характеризующий Аспремон-Линден, Фердинанд Шарль Гобер д'
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
