Флинк, Говерт
| Говерт Флинк | |
 Автопортрет. 1640 | |
| Имя при рождении: |
Govert Teuniszoon Flinck |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: |
живопись |
 Работы на Викискладе | |
Говерт Флинк (нидерл. Govert ( Govaert) Teuniszoon Flinck; 25 января 1615, Клеве (Германия) — 2 февраля 1660, Амстердам) — голландский живописец, известен как портретист, мастер исторической картины, один из художников Золотого века голландской живописи[1] .
Содержание
Жизнь
Родился в Клеве (Северный Рейн-Вестфалия). Поначалу был отдан отцом в подмастерья к портному, но тайно имел страсть к живописи, поэтому был послан в Леуварден, в обучение к художнику Ламберту Якобсу, писавшему полотна исторического жанра, более известному как пастор меннонитов.
Там Флинк познакомился с Якобом Баккером и другими молодыми художниками — учениками Ламберта Якобсона, их объединяла общая страсть к живописи. Среди соседей Ламберта Якобсона был бургомистр, адвокат и учёный Ромбертус ван Эйленбург, отец Саскии, будущей жены Рембрандта. В 1633 Флинк вместе с Якобом Баккером едет в Амстердам, где поступил в мастерскую Рембрандта.
Немецкий художник и историк искусств Иоахим ван Зандрарт, который посетил Голландию в 1637, признал Флинка одним из лучших учеников Рембрандта.
Связи Флинка с Клеве становились весьма важными. Он был приглашён курфюрстом Бранденбурга Фридрихом Вильгельмом I на церемонию бракосочетания с Луизой-Генриеттой Оранской, дочерью штатгальтера Фридриха Генриха. Так же он получил покровительство Иоганна Мориса, принца Нассау-Зигенского, который стал штатгальтером Клеве в 1649 году.
Став в 1652 году гражданином Амстердама, Флинк в 1656 году женился на Софи ван дер Ховен, дочери одного из директоров Голландской Ост-Индской компании. Флинк стал известным в высших слоях общества, дружен с поэтом Вонделом и казначеем Уитенбогардом. В его доме, украшенном античными статуям и с богатой коллекцией гравюр, он часто принимал штатгальтера Иоганна Мориса, принца Нассау-Зигенского. Флинк умер в Амстердаме 2 февраля 1660 года.
Творчество
Самыми ранними из дошедших до нас подлинных работ Флинка являются «Пастушка», написанная в 1636 году, которая хранится сейчас в Музее герцога Антона-Ульриха в Брауншвейге и картина «Пастушок», которая предположительно считается портретом Рембрандта. Работа хранится в музее Амстердама. Первый период творчества Флинка считается самым лучшим. Он пишет портреты, этюды голов, создаёт религиозные композиции. В 1638 написана знаменитая работа «Исаак благословляет Иакова», которая хранится в музее Амстердама. Все эти картины написаны в лучших традициях школы Рембрандта.
Много лет Флинк постигает мастерство Рембрандта, следуя его стилю и приёмам во всех работах, созданных между 1636 и 1648 годами. Он становится модным портретистом. Известный портрет Грасвинкеля и его жены, написанный в 1646 году, хранится в Роттердаме, в Музее Бойманса-ван Бёнингена, портрет девочки находится в Музее изящных искусств в Нанте, ещё один девичий портрет 1640 года хранится в гаагском Маурицхёйс, там же находится и портрет Менахема бен Исраэля, амстердамского издателя, друга и соседа Рембрандта, с подделанной когда-то подписью Рембрандта. Портрет юноши, написанный в 1640 году находится в Бирмингеме, в Институте искусств Барбера. Картину Флинка «Чёрный стрелок», которая хранится в Лондонском собрании Уоллеса, до 1913 года приписывали Рембрандту. В религиозных композициях Флинк так же продолжает традиции Рембрандта. «Жертвоприношение Авраама», 1636 год, (Мюнхен, Старая пинакотека) написано под впечатлением картины Рембрандта на эту же тему, появившейся годом ранее. «Благовестие пастухам», написанное в 1639, украшает стены Лувра.
Так же на Флинка оказал влияние своей светской и декоративной манерой ван дер Гельст. В этом плане Флинк близок таким неверным ученикам Рембрандта, как Якоб Баккер, Фердинанд Боль, Ян Викторс, Ян Ливенс, Гербранд ван ден Экхаут.
Совершенствуясь в жанре исторических полотен, Флинк изучает мастерство Рубенса и других представителей итало-фламандской барочной исторической живописи. Два прекрасных групповых портрета — четырёх гражданский охранников и двенадцати мушкетёров с их капитаном и лейтенантом находятся в мэрии Амстердама. Но лучшее произведение в этом стиле — это холст огромного размера, на котором изображено заключение Мюнстерского мирного договора с 19-ю фигурами в полный человеческий рост. Флинк пишет много крупных аллегорических картин в торжественно-барочной манере — «Рождение Вильгельма Генриха Бранденбургского» (Потсдам, Дворец Сан-Суси), «Смерть штатгальтера Фридриха Генриха Оранского» (аллегорический портрет его вдовы Амалии Сольмс-Браунфельсской), 1654 год (Государственный музей (Амстердам)). Лучшими произведениями Флинка в этом жанре считаются гигантские картины «Маний Курий Дентат предпочёл репу золоту» (1656) и «Молитва Соломона» (1658), написанные для новой амстердамской ратуши (ныне — Королевский дворец), где находятся и сейчас. В 1659 Флинк получил заказ на исполнение 12 исторических полотен с героями от Самсона и Давида до Мания Курия Дентата и Горация Коклеса, а также с изображением битв батавов и римлян для амстердамской Ратуши. Но в 1660 живописец умирает, исполнив только наброски к четырём композициям. Одна из этих композиций за 48 гульденов была завершенна Юргеном Овенсом в 1662 и заменила отвергнутую картину Рембрандта «Заговор Юлия Цивилиса». Остальные картины были написаны Якобом Баккером, Фердинандом Болем, Якобом Йордансом, Яном Ливенсом и самим Рембрандтом[2].
Галерея
- Portrait of Susanna van Baerle (1622-1674).jpg
«Портрет Маргариты Тульп», 1655
- Govert Flinck 004.jpg
«Рембрандт в образе пастушка с флейтой»
- Rembrandt Harmensz. van Rijn 076.jpg
Напишите отзыв о статье "Флинк, Говерт"
Примечания
- ↑ [www.answers.com/topic/govaert-flinck-1 Brief Bio of Govaert Flinck]. Проверено 17 февраля 2010. [www.webcitation.org/6Af6sJpFk Архивировано из первоисточника 14 сентября 2012].
- ↑ [en.wikisource.org/wiki/Century_Magazine/Volume_49/Issue_3/ Old_Dutch_Masters._Govaert_Flinck]. Проверено 2 марта 2012.
Ссылки
- [www.wga.hu/frames-e.html?/html/f/flinck/ Flinck at WGA]
- [www.pubhist.com/person/260/govert-flinck Works and literature on Govert Flinck] at PubHist
Отрывок, характеризующий Флинк, Говерт
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.– C'est bien aimable a vous, monsieur Pierre , d'etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что то непонятное и продолжал отыскивать что то глазами. Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганно остановила его словами:
– Вы не знаете аббата Морио? он очень интересный человек… – сказала она.
– Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно…
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.
Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
