Университет Хоэнхайм

К:Википедия:Страницы на КУЛ (тип: не указан) К:Википедия:Страницы на КПМ (тип: не указан)

Университет Хоэнхайм
Оригинальное название	Universität Hohenheim
Год основания	1818
Тип	Государственный
Ректор	Штефан Дабберт
Студенты	9.918 (2014/15)
Иностранные студенты	1.279 (2014/15)
Профессора	118 (2014)
Преподаватели	2.103 (2014)
Расположение	Штутгарт, Баден-Вюртемберг, Германия
Сайт	[www.uni-hohenheim.de www.uni-hohenheim.de]

К:Учебные заведения, основанные в 1818 году

Университет Хоэнхайм (нем. Universität Hohenheim) — старейший университет Штутгарта. Расположен в городском округе Плининген в основном в здании Гогенгеймского дворца в районе Хоэнхайм. Специализируется на аграрных, естественно-научных и экономических дисциплинах. Располагает университетской библиотекой. Обладает широкими связями по всему миру.

История

Основан королём Вюртемберга Вильгельмом I как учебное, исследовательское и опытное сельскохозяйственное учреждение 20 ноября 1818 года. Первоначально в институте было 16 учащихся, 2 преподавателя и директор — Иоганн Непомук Хуберт Шверц (1759—1844). К институту было присоединено поместье Гогенхейм из земель государственного домена. Впоследствии хозяйство института распространилось на прочие прилегающие к дворцу земли. В 1957 году гогенхеймское имение было разделено на три опытных хозяйства, которые при сохранении общего руководства за институтом проводили сельскохозяйственное производственное обучение самостоятельно. С началом XXI века в сельскохозяйственные лаборатории был преобразован ряд принадлежавших институту коммерческих хозяйств.

В 1847 году указом короля Вильгельма I сельскохозяйственный институт был преобразован в сельскохозяйственную академию. На тот момент в ней обучалось около 100 студентов. В академии было семь профессоров (включая директора) и 9 сверхштатных преподавателей. Особое положение получило лесное училище, основанное в 1820 году как низшая лесная школа и развившееся в 1825 до академическое лесное училища.

В начале XX века вокруг института начинают концентрироваться основанные в 1880—1890 годах многочисленные опытные станции и кафедры. К 1920 году они сложились в институциональную структуру высшего учебного заведения. С 1904 года именовавшийся сельскохозяйственным вузом Гогенхейм в 1918—1919 получил право присуждения ученых степеней и с 1922 года конституцию ректората.

Вступившая в силу 1 октября 1922 года, эта конституция заменила «Новый органический статут» от 1883 года, который институт получил после отделения лесохозяйственного отделения. На смену директору приходил выбираемый ежегодно из рядов профессуры ректор, а на место конвента преподавателей — сенат.

Сенат был теперь действительно высшим органом института, но ректор получил настолько широкие властным полномочия, что однозначно господствовал в нём. Численность студентов выросла в 1922 году до более 1000 человек.

С приходом к власти нацистов конституция в 1934 году была переписана. Полномочия ректора были существенно расширены, он становился фюрером института, ответственным за всё перед управлением министра образования. Ректор назначался на срок от двух лет имперским наместником из числа ординарных профессоров. Все функции сената переходили к ректору, сам же сенат становился чисто совещательным органом. С 1942 года Гогенхейм вошел в состав города Вюртемберг. В 1945 году институт пришлось закрыть.

С возобновлением его деятельности 3 января 1946 года была возвращена конституция 1922 года. Институт неплохо перенес Вторую мировую войну. Только институт посевов и здание молочного завода стали жертвами бомбардировок в 1944 году. Вначале восстановление института было затруднено процессом денацификации. Возникшие вследствие неё вакансии могли вскоре были закрыты новыми назначениями.

Начавшаяся в 1950-е годы специализация науки зашла так далеко, что пришлось задуматься о выходе института за рамки чистой агрономии. В 1964 году открылась возможность расширить биологическое образование. Были учреждены два факультета: естественнонаучный и сельскохозяйственный. Число кафедр с конца войны до 1964 года выросло более чем в два раза.

Структура

Высшие руководящие органы - Совет ВУЗа с функциями наблюдательного совета, ректорат с функциями правления и Сенат. Их решения проводятся в жизнь через администрацию университета.

Университет делится на три факультета: сельскохозяйственный, естественных наук, социально-экономических наук. Руководство факультетами осуществляют деканы, правления факультетов, советы факультетов, а также комитеты и учреждения, создаваемые факультетами для решения стоящих перед ними задач.

Сельскохозяйственный факультет

• Институт почвоведения и биогеографии.
• Институт экологии ландшафта и растений.
• Институт культурных растений.
• Институт селекции, популяционной генетики растений и семеноводства.
• Институт фитотерапии.
• Институт растениеводства и аграрной экологии в тропиках и субтропиках.
• Институт сельскохозяйственного производственного обучения.
• Институт аграрной политики и изучения сельскохозяйственных рынков.
• Институт социальных исследований в аграрной области.
• Институт сельскохозяйственной техники.
• Институт животноводства.
• Институт животноводства в тропиках и субтропиках.
• Институт аграрной и социальной экономики в тропиках и субтропиках.
• 4 опытовых сельскохозяйственных станции.

Факультет естественных наук

• Институт прикладной математики и статистики.
• Институт физики и метеорологии.
• Институт химии.
• Институт биохимии и питания.
• Институт пищевых продуктов и биотехнологии.
• Институт химии пищевых продуктов.
• Институт продовольственной медицины.
• Институт ботаники.
• Институт зоологии.
• Институт физиологии.
• Институт генетики.
• Институт микробиологии.
• Институт физиологии и биотехнологии растений.

Факультет социально-экономических наук

• Институт финансового менеджмента.
• Институт политической экономии.
• Институт здравоохранения и государственного управления.
• Институт наук о коммуникации.
• Институт юридических и социальных наук.
• Институт хозяйственной педагогики.
• Институт маркетинга и менеджмента.
• Институт межорганизационного менеджмента и производительности.

Достопримечательности

Кампус Гогенхеймского университета расположен в 30 минутах езды от центра Штутгарта. Комплекс зданий окружает позднебарочный замок конца 18 века так, что каждой аудитории можно достичь пешком менее чем за минуту. Однако, благодаря обширным скверам, садам и опытным площадкам ансамбль университетских зданий имеет приятный для глаза облик.

Экскурсии проводятся сотрудниками университета.

• Ботанический сад полукругом охватывает Гогенгеймский замок с юга и происходит от бывшего замкового парка. Новый Ботанический сад находится к югу от виноградника. Отделение палеофлористики демонстрирует развитие растительности от ледникового периода до наших дней. В отделении систематики произрастают представители более 5000 видов.
• Экзотический сад (дендрарий) происходит от "Английского сада" герцога Карла Евгения и Франциски фон Гогенхейм. Очень старые деревья задают общий облик Экзотического сада. Он частично унаследован еще со времен основания. Сады карликовых деревьев, травянистые многолетники и рододендроны обрамляют основу интересными по садово-конструктивному решению рощами.
• Ландшафтный сад, учреждённый в 1996 году существенно расширил учебный материал студентов-естественников и аграриев, а также государственной садоводческой школы. К их услугам 2500 видов хвойных и лиственных деревьев. Устройство ландшафтного сада позволило разгрузить от обширного ассортимента растений Экзотический сад, подчеркнув в нем прежнюю структуру Английского сада.

Музеи университета открыты для всех.

• Музей немецкого сельского хозяйства на 5700 кв.м выставочной площади предоставляет уникальный обзор истории сельского хозяйства.
• Музей зоологии и ветеринарии интересен собранием учебных коллекций и курьезов, помещенных в экспозиции традиционного формата внутри замка.
• Музей истории Гогенхейма, расположенный в Экзотическом саду, демонстрирует в игровой форме историю деревни, замка и института.

Отрывок, характеризующий Университет Хоэнхайм

Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.