Гогенлоэ-Ингельфинген, Фридрих Людвиг

Фридрих Людвиг Гогенлоэ-Ингельфинген-Ёринген
нем. Friedrich Ludwig Hohenlohe-Ingelfingen-Öhringen
Дата рождения	31 января 1746(1746-01-31)
Место рождения	Ингельфинген
Дата смерти	15 февраля 1818(1818-02-15) (72 года)
Место смерти	Славенциц, Силезия
Принадлежность	Священная Римская империя Священная Римская империя Пруссия Пруссия
Звание	Генерал от инфантерии
Сражения/войны	Семилетняя война, Война за баварское наследство, Война первой коалиции, Война четвёртой коалиции
Награды и премии

Князь Фридрих Людвиг Гогенлоэ-Ингельфингенский (31 января 1746, Ингельфинген — 15 февраля 1818, Славенциц) — прусский генерал от инфантерии (1800). Из католической линии древнего вюртембергско-силезского аристократического рода Гогенлоэ, возведённого 7 января 1764 года в княжеское достоинство Священной Римской империи.

Биография

Сын князя Генриха Августа Гогенлоэ-Ингельфингенского и графини Вильгельмины Гогенлоэ-Эрингенской. Благодаря браку в 1782 году с графиней Амалией фон Хойм получил во владение имение Славенциц в Верхней Силезии.

Во время Семилетней войны воевал с Пруссией в рядах Имперской армии. В 1768 году поступил в прусскую армию. Король Фридрих Великий назначил его майором в полк Тауенцина в Бреслау. В 1775 году произведён в подполковники. В 1778 году участвовал в войне за баварское наследство, за отличие получил чин полковника.

1 марта 1786 года получил чин генерал-майора и назначен командиром полка в гарнизоне Нейсе, позже его полк был переведён в Бреслау. В сентябре 1790 года награждён орденом Чёрного орла.

Во время Рейнской кампании 1792—1795 годов, командовал армейским корпусом. В августе — октябре 1792 года осаждал Тьонвиль. Затем участвовал в сражениях при Оппенхайме, Пирмазенсе, Хорнбахе, Лимбахе и других. В августе — декабре 1793 года осаждал Ландау. Особенно отличился битве при Висамбуре, где командовал авангардом при штурме укреплённой линии. 23 мая 1794 года во многом содействовал победе коалиции при Кайзерслаутерне. Командовал войсками, занявшими 28 марта 1795 года Франкфурт-на-Майне. В дальнейшем отклонял требования французов и австрийцев сдать город. В награду 10 ноября 1795 года городской Сенат избрал его первым почётным гражданином города.

23 октября (5 ноября) 1805 года император Александр I наградил князя орденами Святого апостола Андрея Первозванного и Святого Александра Невского.

В 1806 году возглавлял Нижне-Силезскую пехотную инспекцию и был шефом 32-го пехотного полка.

В кампанию 1806 года назначен вторым командующим, после герцога Брауншвейгского, прусской армией, и ему были подчинены Силезский корпус и саксонские войска. Генерал-квартирмейстером у Гогенлоэ состоял Массенбах, пользовавшийся его полным доверием и фактически сосредоточивший в своих руках всё планирование операций. Командиром авангарда являлся принц Людвиг Фердинанд, погибший 10 октября при Заальфельде.

14 октября битве при Йене возглавляемые Гогенлоэ прусские войска потерпели сокрушительное поражение от французских войск под командованием Наполеона. В тот же день при Ауэрштедте потерпел поражение и был смертельно ранен герцог Брауншвейгский. Князь Гогенлоэ-Ингельфинген, получив верховное командование над прусской армией, отдал приказ об отступлении на Пренцлау. 28 октября, получив неверные сведения, что он окружён превосходящими силами французов, сдался в Пренцлау с 10 тысячами человек и 64 орудиями. Перевезён во Францию в качестве военнопленного.

В 1808 году вернулся в Германию. Прусский король Фридрих Вильгельм III объявил его виновником поражения и отправил в отставку. Последние годы жизни жил в своём силезском имении в Славенциц, где и был похоронен.

Ссылки

• Водовозов В. В. Гогенлоэ // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Гогенлоэ // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
• [genealogy.euweb.cz/hlohe/ Поколенная роспись владетельного дома Гогенлоэ]  (англ.).

Отрывок, характеризующий Гогенлоэ-Ингельфинген, Фридрих Людвиг

– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.