Гого

Гого (или вагого) — народ банту, проживающий в регионе Додома в центральной Танзании. В 1992 году численность гого составляла приблизительно 1 300 000 человек. Гого исторически были патрилинейным народом (наследство и родство определяется по мужской линии родства). Многие из современных гого практикуют оседлый образ жизни, мигрируют в городские районы или работают на плантациях по всей Танзании.

История

Имя племени было дано в XIX веке караванами Ньямвези, проезжавшими через регион, который тогда являлся пограничной территорией. Ричард Бёртон писал, что этот народ не может быть многочисленным, так как, путешествуя на протяжении двух недель, можно увидеть лишь редкие, разбросанные хозяйства. Дожди, необходимые для посевов, нерегулярны, что создавало прежде и теперь создает проблемы для сельского хозяйства. Сезон дождей короток и чередуется с засухами. В XVIII веке вагого в основном были пионерами-колонизаторами из ньямвези и хехе, их часто путали с сандаве и кагуру. Половина правящей группы происходит из племени хехе. У них существовала долгая традиция охоты и собирательства, которая позволяла ньямвези перевозить слоновую кость к морскому побережью. В конце XIX века гого стали земледельцами, владеющими крупным рогатым скотом.

Гого терпели голод в 1881, 1885, 1888-89 гг.(как раз перед тем, как приехал караван Стоука) и потом затем в 1894-95 и 1913—1914 гг. Главной причиной частого голода были нерегулярные дожди и постоянные засухи.

Хозяйство

У гого смешанное сельское хозяйство, состоящее из земледельчества, в котором играло главную роль выращивания зерна, и скотоводства. Традиционно, рабочие группы, состоящие из примерно 20ти мужчин и женщин работали с января по март, каждый рабочий день заканчивался выпиванием пива. Люди собирались из ближайших окрестностей.

Так как зерно может очень сильно пострадать от птиц, диких свиней, бабуинов и бородавочников, мужчины и мальчики обязаны охранять поля даже ночью. Использовались и медицинские и магические способы защищать поля от животных.

В традиционной земледельческой практике, простой Гого не имел большое стадо скота. Стадо принадлежало всем членам клана. Земледельчество играло второстепенную роль после скотоводва.

Традиционное жилище

Вагого строят прямоугольные жилища тембе. Для постройки тембе по периметру вкапываются столбы, сооружается плетёный каркас крыши, далее выплетаются стены. После этого стены и крыша обмазываются глиной, крышу предварительно покрывают травой или соломой.

Обычно хижины ставятся вплотную одна к другой, в форме замкнутого четырёхугольника. Если четырёхугольник не замкнут, свободное пространство перегораживается плетёной изгородью.

В каждой хижине есть помещение для людей, которое имеет два выхода — на улицу и во внутренний двор, и помещение для мелкого рогатого скота. Во внутреннем дворе держат крупный рогатый скот.

Традиционное общество

Под влиянием ньямвези, масаев и Хехе, Гого исторически считались грубыми, скандальными и чрезмерно любопытными пастухами, с манерами и свирепым видом. Репутация Гого у европейцев, путешествующих через Угого, была поистине жалкой, их считали подозрительными, коварными лгунами, высокомерными и трусливыми. Емин Паша, пишущий свой сестре, повествовал, что эта страна известна их «ветрами, пылью, нехваткой воды и наглостью народа». (Он не упомянул о том, что использовал смерть одного аскари как предлог чтобы разрушить 19 деревень и забрать скот в 2000 голов.

Социальная структура

Кланы Гого немало перемещались, расходясь с одними группировками, принимали новые имена для кланов, семей, меняли свои традиции и ритуалы, становились другими.

Европейские писатели, придавая особое значение вождям Гого, называли их «султанами», как это было принято у побережья. Но те люди, которые поистине влияли на «страну», были ритуальными лидерами. Они «контролировали» дожди и плодородие, изготовляли лекарства и следили за тем, чтобы отдельные ресурсы не были чрезмерно использованы. Им нельзя было покидать свою «страну», они имели много скота, контролировали ритуалы, обряды обрезания и инициации, давали магическую защиту всем предприятиям, были третейскими судьями при наказании за убийство, использовании магии и прочих серьёзных обвинениях.

Для гого очень важно гостеприимство; они могли сопровождать путешественника, который останавливался в них доме, многие мили, чтобы он в целости и сохранности мог добраться до своей цели. Родной дом был настолько важен для гого, что людей, которые умерли без постороннего вмешательства (убитые молнией или из-за инфекционной болезни) выбрасывали в степи или в пустой ствол баобаба, так как считалось, что у такого человека не было дома и он станет «злым духом», который помогает магам и ведьмам.

Семья

Большинство братьев делают все, чтобы помочь своим сёстрам, которые часто оставались жить с ними, когда те болели, так как у братьев очень строгие моральные и законные обязанности, которые они должны выполнять вместе с мужьями своих сёстер. Даже в более поздние периоды жизни братья и сестры продолжают навещать друг друга; жёны никогда целиком не принимаются в семью мужа.

Женитьба

Мужчины гого имеют только одну жену, но большинство высоко ценят полигинию. Полигиния была привилегией обеспеченных мужчин старшего возраста. Богатый мужчина гого мог вполне обосновано иметь две или даже иногда три жены.

Бóльшая часть женитьб происходила сразу на следующий день после совершения договора, сколько скота будет включено в выкуп за жену и передача выкуп семье невесты произошла. Даже столетие спустя выкуп за жену обычно целиком даётся скотом и большое количество судебных дел включает возврат выкупа. У народа гого разводятся редко и дети остаются с отцом, «откуда пришёл скот».

Защита

Защита против кисонго, масаев и хехе была организована и основывалась на возрастных группах воинов, так же как и у масаев. Эта «военная» организация использовалась для местной защиты, а также в набегах для похищения скота. Когда звучала тревога, все способные держать оружие мужчины должны собраться и выступить в поход (что, однако, не всегда работало слаженно).

Литература

• Bauer, Andreus. (Street of Caravans)
• Emin Pasha. (Vol. 2.)
• Iliffe, John. (A Modern History of Tanganyika)
• (Mankind, The Illustrated Encyclopedia of)
• Rigby, Peter. (Cattle and Kinship Among the Gogo)
• Stanley, H. (In Darkest Africa)
• Народы Африки. — М., 1954

Ссылки

• Вагого — статья из Большой советской энциклопедии.
• [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=gog Gogo]
• [www.afropop.org/multi/feature/ID/358/Zanzibar-Sauti+Za+Busara-2004+Part+2 сайт по африканской музыке]
• [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=gog Ethnologue entry: Gogo language]

Отрывок, характеризующий Гого

– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.