Гоголь-Яновский, Василий Афанасьевич
| Василий Гоголь-Яновский | |
 Портрет Василия Афанасьевича Гоголя-Яновского. Музей-заповедник Н. В. Гоголя на Украине. | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
хутор Купчинский, |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Род деятельности: |
писатель, поэт, драматург, государственный служащий |
| Язык произведений: |
русский, украинский |
Васи́лий Афана́сьевич Го́голь-Яно́вский (при рождении Яно́вский[1]; 1777, хутор Купчинский, Малороссийская губерния — 31 марта 1825[2], Кибинцы, Миргородский уезд, Полтавская губерния[3]) — украинский и русский писатель, поэт, драматург, государственный служащий. Отец Николая Васильевича Гоголя.
Содержание
Биография
Происходил из старинного рода Гоголь-Яновских. По преданию один из его предков, Остап Гоголь, прославился как казацкий полковник и гетман Правобережной Украины. Прадед и дед Василия Афанасьевича были священниками. В семинарии, а затем в Киевской духовной академии обучался и отец Василия Афанасий Демьянович, но он, отказавшись от духовной карьеры, служил в Генеральной войсковой канцелярии в должности полкового писаря, выйдя затем в отставку в звании секунд-майора. Афанасий Демьянович, будучи человеком выдающимся (владел русским, латинским, греческим, немецким и польским языками), сумел приобрести к 1792 году дворянство и сменил родовую фамилию «Яновский» на дворянскую «Гоголь-Яновский»[4][5]. Его общественное положение было закреплено женитьбой на дочери бунчукового товарища С. С. Лизогуба. С одной стороны Лизогуб был зятем переяславского полковника Василия Танского, с другой стороны приходился родным внуком гетману Скоропадскому и, получив в наследство богатые земельные наделы, принадлежал к верхушке киевского общества. В приданое за женой Афанасий Гоголь-Яновский приобрёл несколько десятков крестьянских дворов, в которых, по ведомости 1782 года, насчитывалось 268 крепостных.
Согласно семейной традиции Василий обучался в Полтавской славянской семинарии. Проработав некоторое время по почтовому ведомству, он вышел в 1805 году отставку в звании коллежского асессора и удалился в собственное имение Васильевку (Яновщина), чтобы посвятить себя хозяйству[6][7].
Василий Афанасьевич был дружен с Дмитрием Прокофьевичем Трощинским, министром и членом Государственного совета, дальним родственником Гоголь-Яновских. По выходе в отставку, Трощинский поселился в своём поместье Кибинцы[1]. Василий Гоголь-Яновский 1812—1825 годах был директором и актёром домашнего театра Трощинского, для которого написал (между 1822—1825 годами) несколько водевилей из украинского народного быта и сказок. До нас дошёл только «Простак, или Хитрость женщины, перехитренная солдатом» (опубликована в журнале «Основа», 1862). О содержании водевиля «Собака-овца» сохранились воспоминания современников. Василий Гоголь писал также стихи на русском и украинском языках[8].
Василий Гоголь-Яновский дружил с Котляревским, Капнистом, знал Гнедича, Нарежного[4]. Александр Данилевский отмечал, что Василий Гоголь был «бесподобный рассказчик»[2].
Семья
Жена: Косяровская Мария Ивановна.
Дети:
- Николай (1809—1852)
- Иван (1810—1819)
- Мария (1811—1844)
- Анна (1821—1893)
- Елизавета (1823—1864)
- Ольга (1825—1907)
Напишите отзыв о статье "Гоголь-Яновский, Василий Афанасьевич"
Примечания
- ↑ 1 2 [feb-web.ru/feb/gogol/texts/ps0/psa/psa-009-.htm Даты жизни Н. В. Гоголя]
- ↑ 1 2 Игорь Золотусский. [az.lib.ru/g/gogolx_n_w/text_0230.shtml Гоголь] (ЖЗЛ)
- ↑ [www.hrono.info/biograf/bio_g/gogol_va.html Краткая литературная энциклопедия в 9-ти томах.]
- ↑ 1 2 [gogol.lit-info.ru/gogol/family/sekrety-semi.htm Секреты семьи Гоголя]
- ↑ См. В. Вересаев. «К биографии Гоголя». 1. Предки Гоголя и его настоящая фамилия. — сб. Звенья, вып. 2, М. — Л., «Академия», 1933 г., стр. 286—293
- ↑ [nikolay.gogol.ru/bio/v_kakoy_semye_rodilsya The gogol.ru domain is, probably, for sale]
- ↑ [web.archive.org/web/20061105023528/gogol.boom.ru/biog/bio/bio.htm Биография Николая Васильевича Гоголя]
- ↑ Сумцов Н. Ф. Гоголь, Василий Афанасьевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- [litopys.org.ua/dramukr/dram03.htm Простак, или Хитрость женщины, перехитренная солдатом]
Отрывок, характеризующий Гоголь-Яновский, Василий Афанасьевич
Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
