Год без лета

Год без ле́та — прозвище 1816 года, в котором в Западной Европе и Северной Америке царила необычайно холодная погода. До сегодняшнего дня он остаётся самым холодным годом с начала документирования погодных наблюдений. В США его также прозвали «тысяча восемьсот насмерть замёрзший» (eighteen hundred and froze to death, фонетическая аллюзия на eighteen hundred and sixteen — тысяча восемьсот шестнадцатый).

Причины

Лишь в 1920 году американский физик и климатолог Уильям Хамфрейс нашёл объяснение «году без лета». Он связал изменение климата с извержением вулкана Тамбора на индонезийском острове Сумбава, наиболее сильным когда-либо наблюдаемым извержением вулкана, непосредственно стоившим жизни 71 тысяче человек, что является наибольшим числом погибших от извержения вулкана за всю историю человечества. Его извержение, произошедшее в апреле 1815 года, насчитывало семь баллов по Шкале вулканических извержений (VEI), а массивный выброс пепла в атмосферу, составлявший 150 км³, вызвал эффект вулканической зимы в северном полушарии, который ощущался на протяжении нескольких лет.

По новейшим данным исследований изотопного состава арктических льдов (2009), за шесть лет до этого произошло ещё одно извержение в районе тропиков. Хотя извержение не отмечено в письменных источниках, его влияние на погоду было сравнимо с тамборским. В результате совместного действия этих двух извержений последующее десятилетие (1810—1819) оказалось самым холодным (как минимум) за предшествующие 550 лет.

Последствия

Для распространения пепла по земной атмосфере потребовалось несколько месяцев, поэтому в 1815 году последствия извержения в Европе ещё не ощущались столь сильно. Однако в марте 1816 года температура продолжала оставаться зимней. В апреле и мае было неестественно много дождей и града. В июне и июле в Америке были заморозки. В Нью-Йорке и Новой Англии выпадал снег. Германию неоднократно терзали сильные бури, многие реки (в том числе и Рейн) вышли из берегов. В Швейцарии каждый месяц выпадал снег.

Необычный холод привёл к катастрофическому неурожаю. Весной 1817 года цены на зерно выросли в десять раз, а среди населения разразился голод. Британия закупила зерна больше, чем когда-либо в своей истории. Десятки тысяч европейцев, к тому же всё ещё страдавших от разрушений Наполеоновских войн, эмигрировали в Америку.

Высокий уровень пепла в атмосфере стал причиной необычайно впечатляющих закатов в течение этого периода, в особенности запечатленных на картинах Каспара Давида Фридриха и Уильяма Тёрнера, в которых преобладали жёлтые оттенки. Исследования под руководством К. Церефоса из Афинской обсерватории, в котором были проанализированы изображения заката солнца на 554 картинах 181 художника, работавшего с 1500-го по 1900 год, позволили сделать вывод, что интенсивность окраски неба на картинах соответствует объему вулканических выбросов на момент их создания.

Английская писательница Мэри Шелли проводила лето 1816 года с друзьями на вилле Диодати у Женевского озера. Из-за чрезвычайно плохой погоды отдыхающие часто не могли покинуть дом. Поэтому они решили, что каждый напишет по жуткой истории, которые потом будут читать друг другу. Мэри Шелли тогда сочинила свою знаменитую повесть «Франкенштейн, или Современный Прометей», а лорд Байрон — первый рассказ о вампирах. Стихи Байрона, написанные в этом году, изобилуют сетованиями по поводу хмурого неба и беспрестанного ненастья.

Отложенные последствия

В научно-популярной литературе можно встретить множество недоказуемых предположений о событиях последующих десятилетий, которые могли находиться в причинно-следственной зависимости от извержения в Индонезии:

• Химик Юстус фон Либих, в детстве переживший в Дармштадте голод, решил посвятить свою жизнь изучению питания растений и в итоге синтезировал первые минеральные удобрения.
• Отсутствие овса для лошадей, возможно, вдохновило немецкого изобретателя Карла Дреза на разработку альтернативных способов передвижения. В результате был изобретён прототип велосипеда, что стало первым шагом к механизации личного транспорта.
• С аномальными погодными условиями иногда связывают мутацию холерного вибриона, которая произошла в Индии, выкосив часть британской армии. Добравшись к 1830 году до России, эпидемия унесла жизни тысяч человек. Пережидая мор в отдалённом поместье, Пушкин создал множество замечательных произведений (см. болдинская осень).
• Несколько последовательных лет неурожая риса привели к тому, что фермеры на юге Китая переключились на возделывание менее прихотливого опийного мака. В итоге китайский рынок оказался наводнён опиумом, что создало предпосылки для опиумных войн середины XIX века.

Литература

• Тазиев Г. [katastrofa.h12.ru/tazieff.htm На вулканах: Суфриер. Эребус. Этна] / Гарун Тазиев; Пер. с франц. М. Исакова и В. Котляра; Под ред. д-ра геол.-мин. наук М. Г. Леонова. — М.: Мир, 1987. — 264 с. — 100 000 экз. (в пер.)

---

• Keith Briffa: Influence of volcanic eruptions on Northern Hemisphere summer temperature over the past 600 years, в журнале Nature 393 (Июнь 1998), 450—455. doi:10.1038/30943 (англ.)
• Charles R. Harington: The Year Without a Summer? World Climate in 1816, Оттава 1992. ISBN 0-660-13063-7 (англ.)
• Henry and Elizabeth Stommel: Volcano Weather. The Story of 1816, the Year Without a Summer, Newport (R. I.) 1983. ISBN 0-915160-71-4 (англ.)
• R. B. Stothers: The great Tambora eruption in 1815 and its aftermath, в журнале Science 224 (1984), 1191—1198. doi:10.1126/science.224.4654.1191 (англ.)

Ссылки

• Максим Артемьев. [www.globalrus.ru/print_this/140002/ «Прежде и теперь»]
• «[www.bbc.co.uk/programmes/b006qjlw Шкала времени. Год без лета]»  — документальный фильм, снятый BBC в 2005 г.
• [www.geo.ru/puteshestviya/vulkan-kotoryi-izmenil-mir Вулкан, который изменил мир]
• [scholarsbank.uoregon.edu/xmlui/bitstream/handle/1794/12417/Munger_oregon_0171N_10408.pdf?sequence=1 1816: “THE MIGHTY OPERATIONS OF NATURE”: AN ENVIRONMENTAL HISTORY OF THE YEAR WITHOUT A SUMMER]

Отрывок, характеризующий Год без лета

Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.
M lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной шали, надетой на одно плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот. M lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по французски какие то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая глаза.
– Adorable, divin, delicieux! [Восхитительно, божественно, чудесно!] – слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но ничего не слышала, не видела и не понимала ничего из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего то.
После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.