Год опасной жизни (фильм)
Год опасной жизни | |
The Year of Living Dangerously | |
Жанр | |
---|---|
Режиссёр | |
Продюсер | |
Автор сценария | |
В главных ролях | |
Оператор | |
Композитор | |
Кинокомпания |
McElroy & McElroy |
Длительность |
117 мин. |
Бюджет |
13 млн $ |
Сборы |
10,3 млн $ (в США) |
Страна | |
Год | |
IMDb | |
«Год опасной жизни» (англ. The Year of Living Dangerously, другое название — «Год, опасный для жизни») — австралийский кинофильм 1982 года, снятый режиссёром Питером Уиром. Экранизация одноимённого романа Кристофера Коха. Главные роли исполнили Мэл Гибсон и Сигурни Уивер. Премия «Оскар».
Сюжет
Гай Хэмилтон, молодой корреспондент австралийской радиостанции, получает своё первое назначение и прибывает в индонезийскую Джакарту. Здесь он знакомится со своими коллегами из Великобритании, США и Новой Зеландии, однако поначалу ему не везёт, поскольку его предшественник, уставший от жизни в Индонезии, отбыл, не введя Хэмилтона в курс дела и даже не удосужившись предоставить ему свои контакты. Тем не менее, благодаря своему новому другу Билли Квану, Гаю удаётся сделать несколько хороших репортажей и даже взять сенсационное интервью у лидера Коммунистической партии. Однажды Билли знакомит Гая с Джилл Брайант, красивой молодой сотрудницей британского посольства. Постепенно они понимают, что влюблены друг в друга.
В ролях
- Мэл Гибсон — Гай Хэмилтон
- Сигурни Уивер — Джилл Брайант
- Линда Хант — Билли Кван
- Майкл Мёрфи — Пит Кёртис
- Билл Керр — полковник Хендерсон
- Ноэль Феррье — Уолли О’Салливан
- Бембол Роко — Кумар
- Пол Сонккила — Кевин Кондон
Награды и номинации
- 1983 — участие в основном конкурсе Каннского кинофестиваля
- 1983 — премия Австралийского киноинститута за лучшую женскую роль второго плана (Линда Хант), а также 12 номинаций
- 1983 — премия Национального совета кинокритиков США за лучшую женскую роль второго плана (Линда Хант)
- 1984 — премия «Оскар» за лучшую женскую роль второго плана (Линда Хант)
- 1984 — номинация на премию «Золотой глобус» за лучшую женскую роль второго плана (Линда Хант)
- 1984 — номинация на премию Гильдии сценаристов США за лучшую адаптированную драму (Кристофер Кох, Питер Уир, Дэвид Уильямсон)
Съёмки
Большая часть фильма была снята на Филиппинах.
Музыка
Кроме музыки Мориса Жарра, в фильме звучат композиция Вангелиса (L’Enfant) и несколько рок-н-ролльных и блюзовых песен: «Whole Lotta Shakin' Goin' On» (Джерри Ли Льюис), «Be Bop A Lula» (Джин Винсент), «Ain’t That Lovin' You Baby» (Джимми Рид), «Long Tall Sally» и «Tutti-Frutti» (Литтл Ричард).
Напишите отзыв о статье "Год опасной жизни (фильм)"
Ссылки
- «Год опасной жизни» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v55715 Год опасной жизни] (англ.) на сайте allmovie
- [www.boxofficemojo.com/movies/?id=yearoflivingdangerously.htm «Год опасной жизни»] на сайте Box Office Mojo
Это заготовка статьи о кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Отрывок, характеризующий Год опасной жизни (фильм)
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.