Гойе, Луи

Луи-Жером Гойе (фр. Louis-Jérôme Gohier; 27 февраля 1746, Самблансе — 29 мая 1830, Обонн) — французский политик времён Великой Французской революции, министр юстиции в 1793—1794 годах.

Биография

Родился в Самблансе (департамент Эндр и Луара) в семье нотариуса. Получил место в коллегии адвокатов в Ренне и работал там, пока не был отправлен представлять город на Генеральных штатах 1789 года. В Законодательном собрании он представлял Иль и Вилен, занимая важное место в обсуждениях. Он протестовал против взыскания новой присяги со священников (22 ноября 1791 года) и потребовал секвестирования собственности эмигрантов (7 февраля 1792 года).

Гоэ был министром юстиции с марта 1793 по апрель 1794 года, руководя арестами жирондистов, и членом Совета пятисот; он сменил Жана-Батиста Трельяра во французской Директории (июнь 1799 года), где он представлял республиканские воззрения среди растущей оппозиции роялистов.

Его жена была близка с Жозефиной Бонапарт, и, когда Наполеон Бонапарт внезапно вернулся из египетского похода в октябре 1799 года, он неоднократно пытался привлечь Гойе, который был тогда президентом Директории, к своим политических проектам. После переворота Бонапарта 18 брюмера (9 ноября 1799 года) Гойе отказался уйти в отставку со своего поста и попросил аудиенции с Бонапартом в Тюильри в попытке спасти республику. Он был сопровождён в Люксембургский дворец и после освобождения удалился в своё имение в Обонн.

В 1802 году Наполеон назначил его генеральным консулом в Амстердаме (в Батавской республике), а после присоединения королевства Голландия к Французской империи он был приглашён занять аналогичную должность в Соединённых Штатах. Состояние здоровья не позволило ему вступить в должность. Умер в Обонне.

Отрывок, характеризующий Гойе, Луи

– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.