Гойя (премия, 2011)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Кинопремия Гойя 2011
Общие сведения
Дата проведения

13 февраля 2011 года

Место проведения

Испания Испания, Мадрид

 < 20102012

XXV церемония вручения премии «Гойя» состоялась 13 февраля 2011 года в мадридском Королевском театре. Ведущий — Андреу Буэнафуэнте.





Номинации

Главные премии

Лучший фильм Лучший режиссёр
Лучший актёр Лучшая актриса
Лучший актёр второго плана Лучшая актриса второго плана
Лучший мужской актёрский дебют Лучший женский актёрский дебют
  • Франсеск Коломер — Чёрный хлеб / Pan negro
    • Мануэль Камачо — Среди волков / Entrelobos
    • Хуан Карлос Адувири — Они продают даже дождь / También la lluvia
    • Ориоль Вила — Все песни про меня / Todas Las Canciones Hablan de Mí
Лучший оригинальный сценарий Лучший адаптированный сценарий
Лучший иностранный фильм на испанском языке Лучший европейский фильм
Лучший режиссёрский дебют Лучший мультипликационный фильм
  • Давид Пинильос — Приятного аппетита! / Bon Appétit
    • Эмилио Арагон — Бумажные птицы / Pájaros de Papel
    • Хуана Масиас — Планы на завтра / Planes Para Mañana
    • Хонас Труэба — Все песни про меня / Todas Las Canciones Hablan de Mí
  • Чико и Рита / Chico y Rita
    • Сокровище царя Мидаса / El Tesoro del Rey Midas
    • Любимчики / La Tropa de Trapo en el País Donde Siempre Brilla el Sol
    • Приключения Дон Кихота / Las Aventuras de Don Quijote

Другие номинации

Лучшая операторская работа Лучший монтаж
Лучшая работа художника Лучший продюсер
  • Они продают даже дождь / También la lluvia — Кристина Сумаррага
Лучший звук Лучшие спецэффекты
  • Погребённый заживо / Enterrado — Урко Гараи, Марк Ортс и Джеймс Муньос
    • Печальная баллада для трубы / Balada triste de trompeta — Чарли Шмуклер и Диего Гарридо
    • Чёрный хлеб / Pan negro — Дани Фонтродона, Фернандо Новильо и Рикард Касальс
    • Они продают даже дождь / También la lluvia — Эмилио Кортес, Начо Ройо-Вильянова и Пелайо Гутьеррес
  • Печальная баллада для трубы / Balada triste de trompeta — Рейес Абадес и Ферран Пикер
    • Погребённый заживо / Enterrado — Габриэль Паре и Алекс Вильяграса
    • Лопе де Вега: Распутник и соблазнитель / Lope — Рауль Романильос и Марсело Сигейра
    • Они продают даже дождь / También la lluvia — Густаво Гарри Фариас и Хуанма Ногалес
Лучшие костюмы Лучший грим
  • Лопе де Вега: Распутник и соблазнитель / Lope — Татьяна Эрнандес
  • Печальная баллада для трубы / Balada triste de trompeta — Хосе Кетглас, Педро Родригес «Педрати» и Ньевес Санчес Торрес
    • Лопе де Вега: Распутник и соблазнитель / Lope — Кармеле Солер, Мартин Трухильо Масиас и Пако Родригес
    • Чёрный хлеб / Pan negro — Альма Касаль и Сатур Мерино
    • Они продают даже дождь / También la lluvia — Кармеле Солер и Пако Родригес
Лучшая музыка Лучшая песня
  • Que El Soneto Nos Tome Por Sorpresa Хорхе Дрекслера — Лопе де Вега: Распутник и соблазнитель / Lope
Лучший короткометражный фильм Лучший короткометражный мультипликационный фильм
  • Una Caja de Botones
    • Adiós Papá, Adiós Mamá
    • El Orden de Las Cosas
    • Zumo de Limón
  • La Bruxa
    • Exlibris
    • La torre del tiempo
    • Vicenta
Лучший документальный фильм Лучший короткометражный документальный фильм
  • Bicycleta, Cuchara, Manzana
    • Ciudadano Negrín
    • How Much Does Your Building Weigh, Mr. Foster?
    • María y Yo
  • Memorias de Un Cine de Provincias
    • El Cine Libertario: Cuando Las Películas Hacen Historia
    • El Pabellón Alemán
    • Un Dios Que Ya No Ampara

Премия «Гойя» за заслуги

Напишите отзыв о статье "Гойя (премия, 2011)"

Ссылки

  • [premiosgoya.academiadecine.com/home/index.php Официальный сайт]
  • [www.imdb.com/event/ev0000299/2011 Номинанты и призёры премии «Гойя» 2011 года]


Отрывок, характеризующий Гойя (премия, 2011)

В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.


На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.