Гойя (судно)
Координаты: 55°02′00″ с. ш. 18°03′00″ в. д. / 55.03333° с. ш. 18.05000° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.03333&mlon=18.05000&zoom=14 (O)] (Я)
«Гойя» (нем. Goya) — военное судно, построенное на верфи Akers Mekanika Verksted в Осло, Норвегия, спущено на воду 4 апреля 1940 года. Судно было конфисковано немцами после занятия Норвегии Германией. Сначала использовалось в качестве условной мишени для подготовки экипажей немецких подводных лодок. Позже судно участвовало в эвакуации морем от наступающей Красной Армии.
Судно «Гойя» успело совершить четыре похода, в которых было эвакуировано 19 785 человек. В ночь на 16 апреля 1945 года совершавшее пятый поход судно было торпедировано советской подводной лодкой Л-3, после чего затонуло в Балтийском море; в катастрофе погибло более 6900 человек.
Содержание
Пятый поход
4 апреля 1945 года судно «Гойя» стояло в Данцигской бухте, ожидая погрузки военных и беженцев. Бухта находилась под постоянным артобстрелом советской артиллерии, один из снарядов попал в «Гойю», легко ранив при этом капитана судна Плюнеке (Plünnecke).
Кроме гражданских и раненных военнослужащих, на борту находились 200 солдат 25-го танкового полка вермахта.
В 19:00 конвой, состоявший из трёх судов: «Гойи», парохода «Кроненфельс» («Kronenfels», 1944 год постройки, 2834 брт.) и морского буксира «Эгир» («Ägir»), вышел из Данцигской бухты в сопровождении двух тральщиков М-256 и М-328 в город Свинемюнде.
В это время у выхода из Данцигской бухты в ожидании немецких судов находилась советская подводная лодка Л-3 под командованием Владимира Коновалова. Для атаки было выбрано самое крупное судно конвоя. Около 23:00 маршрут конвоя был изменён, конвой направился в город Копенгаген.
Чтобы догнать «Гойю», советской субмарине пришлось идти в надводном положении на дизелях (в подводном положении электродвигатели не могли развить требуемую скорость). Л-3 догнала «Гойю» и в 23:52 успешно торпедировала судно двумя торпедами. «Гойя» затонул спустя семь минут после торпедной атаки, при этом погибло от 6000 до 7000 человек, точное число находившихся на судне человек осталось неизвестным. Кораблям сопровождения удалось спасти 157 человек, в течение дня другими кораблями было обнаружено ещё 28 человек живыми.
Столь быстрое погружение корабля под воду объясняется тем, что судно «Гойя» не было пассажирским и не имело переборок между отсеками, как это было предписано для пассажирских кораблей.
8 июля 1945 года за образцовое выполнение боевых заданий командования, личное мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, гвардии капитану 3 ранга Коновалову Владимиру Константиновичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
Оригинальная рубка Л-3 с 45-мм орудием установлена в Москве на Поклонной горе в Музее военной техники.
Точное место кораблекрушения было установлено 26 августа 2002 года польскими водолазами.
См. также
Литература
- Fritz Brustat-Naval: Unternehmen Rettung, Koehlers Verlagsgesellschaft, Hamburg, 2001, ISBN 3-7822-0829-3 (нем.)
- Ernst Fredmann: Sie kamen übers Meer — Die größte Rettungsaktion der Geschichte, Pfälzische Verlagsges., ISBN 3-88527-040-4 (нем.)
- Heinz Schön: Ostsee '45, Motorbuch Verlag Stuttgart, 1995, ISBN 3-87943-856-0 (нем.)
- Ханс Шойфлер, Вильгельм Тике: Марш на Берлин 1944-45, Эксмо, Москва 2005 ISBN 5-699-13028-4, стр.95 (рус.)
Напишите отзыв о статье "Гойя (судно)"
Ссылки
- [www.warsailors.com/norships/goya.jpg warsailors.com — Фото Гойи рядом с верфью Akers]
- [www.warsailors.com/norships/goya2.jpg warsailors.com — Изображение Гойи]
Отрывок, характеризующий Гойя (судно)
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
