Голдманис, Янис

Янис Голдманис
Jānis Goldmanis
Дата рождения:	9 сентября 1875(1875-09-09)
Место рождения:	усадьба Вевер в Дюнгофской волости Бауского уезда Курляндской губернии, Российская империя
Дата смерти:	18 ноября 1955(1955-11-18) (80 лет)
Место смерти:	США
Гражданство:	Российская империя Российская империя; Латвия Латвия; США США
Род деятельности:	юриспруденция
Награды:

Янис Голдманис (в Российской империи Ян Юрьевич Гольдман, латыш. Jānis Goldmanis; 9 сентября 1875 года, усадьба Вевер в Дюнгофской волости Бауского уезда Курляндской губернии — 18 ноября 1955 года, США) — русский и латвийский политический деятель. Депутат 4-й Государственной думы Российской империи от Курляндской губернии (1912—1917). Председатель комитета Организационного комитета Латышского стрелкового батальона (1915). Член Народного совета Латвии (1918—1920). Депутат Учредительного собрания (1920—1922) и Сейма Латвии. Первый министр земледелия Временного правительства (1918—1919) и военный министр Латвии (1920—1926).

Биография Российская империя

Янис Голдманис родился в поместье Вевер («Vēvers»). После учебы в городской училище работал в суде Балдонской волости. В 1896 году учредил Балдонское сельскохозяйственное общество и стал его председателем. Позже стал членом правления ссудо-сберегательного товарищества и членом Совета Общества взаимного кредита при Центральном сельскохозяйственном обществе в Риге. Ревизор Митавского общества взаимного кредита. В 1906 году избран крестьянами Бауского уезда членом Курляндской губернской комиссии при губернаторе по выработке реформы Прибалтийского края. В 1907 году избирается представителем крестьян Курляндской губернии в Особом совещании при временном прибалтийском генерал-губернаторе. Затем председатель Дюнгофского волостного суда.

10 ноября 1912 года избран в Государственную думу Российской империи IV созыва от съезда уполномоченных от волостей. Входил в Прогрессивную фракцию. Член комиссий: земельной, сельскохозяйственной, для выработки законопроекта о печати, об охоте, по вероисповедным вопросам, по направлению законодательных предположений, финансовую, бюджетную. Докладчик Комиссии по направлению законодательных предположений. Член Прогрессивного блока с августа 1915 до 31 октября 1916, когда Прогрессивная фракция вышла из состава блока. Во время 1-й мировой войны 1914-1918 член Организационного комитета Латышского стрелкового батальона (1915).

После Февральской революции 1917 года комиссар Временного комитета Государственной думы (ВКГД) и Временного правительства в Риге (с 8 марта 1917 года). 24 марта 1917 году участвовал в Совещании по вопросу о разделении Эстляндской и Лифляндской губерний по этнографическим признакам под председательством товарища (заместителя) министра внутренних дел Д. М. Щепкина. В начале апреля 1917 года прибыл в Ригу, 5 апреля 1917 года участвовал в заседании Совета общественных организаций, на котором доложил о планах правительства по устройству Латвии. Один из инициаторов созыва Курляндского земского съезда (25.4.1917, город Юрьев). С 12 по 15 августа 1917 года Член Государственного совещания в Москве, а с 3 октября 1917 года и Временного совета Российской республики (Предпарламента). Был избран депутатом Учредительного собрания от Лифляндского избирательного округа по списку № 1 (Крестьянский союз). 5 января 1918 года с трибуны Учредительного собрания изложил позицию Латышского временного национального союза, заявив, что Латвия «является автономной единицей, положение, а также внешнее отношение и внутреннее устройство коей определит её Учредительное собрание и плебисцит».

Биография Латвия

После разгона Учредительного собрания вернулся в Латвию. С 20 декабря по 13 июля 1918 года занимал пост министра Временного правительства Латвии. В 1918 году избран членом Латвийского народного совета (1918—1920), а в 1920 году членом Латвийского учредительного собрания (1920—1922). Дважды возглавлял Военное министерство Латвии (В 1920—1921 и 1925—1926). Член 1-го и 2-го Сеймов Латвии (1922—1928). В 1944 выехал в Германию, а в 1950 эмигрировал в США.

Литература

• Latvijas Brīvības cīņas 1918—1920. Enciklopēdija. Rīga, 1999.
• Четвертая Государственная Дума: Портреты и биографии. СПб., 1913;
• Николаев А. Б. Комиссары Временного комитета Государственной думы в апреле 1917 года: персональный состав // Из глубины времен. СПб., 1997. № 8;
• Четвертая Государственная Дума: Портреты и биографии. СПб., 1913;
• 4-й созыв Государственной думы: Художественный фототипический альбом с портретами и биографиями. СПб., 1913;
• Архивы: РГИА [Российский государственный исторический архив]. Фонд 1278. Дело 9. Дело 195.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003800761#?page=211 Члены Государственной думы : (портреты и биографии) : Четвертый созыв, 1912-1917 г. / cост. М. М. Боиович Москва : Тип. Т-ва И. Д. Сытина, 1913]

Ссылки

• [latvjustrelnieki.lv/ru/statji/janis-goldmanis---135-let-so-dnja-rozhdenija-i-obretenija-mesta-v-latvijskoj-istorii-erik-ekabsons-112411 Янис Голдманис — 135 лет со дня рождения и обретения места в латвийской истории. Эрик Екабсонс].

Отрывок, характеризующий Голдманис, Янис

– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.