Голенищев-Кутузов-Толстой, Павел Матвеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Павел Матвеевич Голенищев-Кутузов-Толстой
Дата рождения

2 декабря 1800(1800-12-02)

Дата смерти

11 марта 1883(1883-03-11) (82 года)

Принадлежность

Россия Россия

Годы службы

?—1841

Звание

генерал-майор

Награды и премии
В отставке

помещик

Па́вел Матве́евич Голени́щев-Куту́зов-Толстой (2 декабря 1800 — 11 марта 1883) — адъютант императора, генерал-майор из рода Толстых[1]. Брат Николая, Феофила и Ивана Толстых.





Биография

Сын камергера и сенатора Матвея Фёдоровича Толстого (1772—1815) и Прасковьи Михайловны (1777—1844), старшей дочери М. И. Голенищева-Кутузова. Родился 2 декабря 1800 года, был крестником императора Павла I, в младенчестве получил звание поручика и был награждён орденом Иоанна Иерусалимского.

С 1821 года адъютант А. Х. Бенкендорфа, 1822 году переведён в Кавалергардский полк поручиком, с 1827 года штабс-ротмистр. В 1828 году служил при Главной квартире армии на Балканском фронте. С 1829 года ротмистр, в 1832 году стал адъютантом императора. С 1836 года полковник, с 1841 года генерал-майор, член Совета Государственного Контроля.

В 1841 году в связи с состоянием здоровья вышел в отставку. Действительный статский советник. В 1860 году владел 5000 гектаров и 1400 душами в Подольском (Покровское) и Бронницком уездах.

Так как Михаил Илларионович Кутузов не оставил потомства по мужской линии, то фамилия Голенищев-Кутузов была передана указом в 1859 году его внуку генерал-майору Павлу Матвеевичу Толстому «и в потомство его к старшему в роде».

Его портрет кисти Владимира Гау находится в краеведческом музее Моршанска. Оставил воспоминания о подавлении восстания декабристов, опубликованные в «Русском архиве» в 1882 году.

Семья

  1. жена Надежда Сергеевна Хитрово (1800—24.12.1831/5.01.1832), дочь Сергея Петровича Xитрово (1745—1827), генерал-лейтенанта и сенатора, и Елизаветы Ивановны Матвеевой (1758—22.6.1833). Умерла от чахотки.
    • Николай Павлович (12.04.1830—16.08.1831)
  2. жена с 11 ноября 1835 года Мария Константиновна Бенкендорф (1818—31.10.1844), дочь генерал-лейтенанта К. Х. Бенкендорфа от брака его с Н. М. Алопеус. После смерти матери переехала из Штутгарта в Петербург, воспитывалась в доме дяди графа А. Х. Бенкендорфа.
    • Наталья Павловна (14.10.1836—25.06.1839)
    • Константин Павлович (1843—1848).
    • Павел Павлович (20 декабря 1843—1914), подольский губернский предводитель дворянства, егермейстер.

Награды

Напишите отзыв о статье "Голенищев-Кутузов-Толстой, Павел Матвеевич"

Примечания

  1. Руммель В. В., Голубцов В. В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. — С.-Петербург: Издание А. С. Суворина, 1887. — Т. 2. — С. 521. — 929 с.

Отрывок, характеризующий Голенищев-Кутузов-Толстой, Павел Матвеевич


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»