Голиков, Сергей Иванович

Сергей Иванович Голиков
Воронежский губернатор
10 апреля 1909 — 3 февраля 1914
Предшественник:	Михаил Михайлович Бибиков
Преемник:	Георгий Болеславович Петкевич
Рождение:	9 апреля 1866(1866-04-09) Москва
Смерть:	9 августа 1929(1929-08-09) (63 года) Сент-Женевьев-де-Буа, Франция
Род:	Голиковы
Образование:	Катковский лицей

Серге́й Ива́нович Го́ликов (9 апреля 1866 — 9 августа 1929) — воронежский губернатор в 1909—1914 годах, деятель эмигрантских монархических организаций.

Биография

Окончил престижный Катковский лицей (1886).

Служил в московской прокуратуре. Избирался предводителем дворянства Калязинского уезда Тверской губернии, в 1901 году был назначен непременным членом по земским и городским делам присутствия Твери. В 1909—1914 годах занимал пост воронежского губернатора. Дослужился до чина действительного статского советника.

Во время Октябрьской революции был арестован, содержался в Бутырской тюрьме. В 1918 году бежал на Юг России.

После окончания Гражданской войны эмигрировал в Югославию, в 1923 переехал в Венгрию. Затем жил в Эстонии и Берлине, впоследствии переехал в Париж. Участвовал во Всезаграничном церковном соборе в Сремских Карловцах (1921), 2-м монархическом съезде в Париже, Российском зарубежном съезде в Париже в 1926. Состоял управляющим делами Высшего монархического совета за рубежом.

Последние годы жил в Русском доме в Сент-Женевьев-де-Буа, где и скончался в 1929. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Источники

• Календарь Императорского Лицея в память Цесаревича Николая на 1894—95 учебный год. — М.: Унив. тип., 1894. — (Сер. II; Год I). — С 429.
• Незабытые могилы. Российское зарубежье: некрологи 1917—1997 в 6 томах. — Т. 2. Г — З. — М.: «Пашков дом», 1999. — С. 136.
• [www.tez-rus.net/ViewGood26147.html Российское зарубежье во Франции 1919—2000. Л. Мнухин, М. Авриль, В. Лосская. — Москва, 2008.]
• [zarubezhje.narod.ru/gi/G_654.htm Религиозные деятели русского зарубежья]

Отрывок, характеризующий Голиков, Сергей Иванович

Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.