Голицин, Анатолий Васильевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Анатолий Васильевич Голицин
Дата рождения

29 июня 1908(1908-06-29)

Место рождения

д. Петроково, Российская империя[1]

Дата смерти

13 декабря 1978(1978-12-13) (70 лет)

Место смерти

Кемерово, СССР

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

ВВС

Годы службы

19321946

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Часть

82-й гвардейский бомбардировочный авиационный полк 1-й гвардейской бомбардировочной авиационной дивизии 6-го гвардейского бомбардировочного авиационного корпуса 2-й воздушной армии

Сражения/войны

Советско-финская война (1939—1940)
Великая Отечественная война

Награды и премии

Анато́лий Васи́льевич Голи́цин (Голи́цын; 29 июня 1908 — 13 декабря 1978) — участник Великой Отечественной войны, командир 82-го гвардейского бомбардировочного авиационного полка 1-й гвардейской бомбардировочной авиационной дивизии 6-го гвардейского бомбардировочного авиационного корпуса 2-й воздушной армии, Герой Советского Союза (27.06.1945).

К концу апреля 1945 года гвардии майор А. В. Голицин лично произвел 96 боевых вылетов и 20 раз водил в бой группы самолётов, сам был сбит 4 раза и дважды горел в подбитом самолёте. Воевал на Пе-2.





Биография

Ранние годы

Родился 29 июня 1908 года в деревне Петроково (ныне Гаврилов-Ямского района Ярославской области) в рабочей семье. Русский. Окончив 7 классов сельской школы в родной деревне, с 15 лет работал на фабрике «Заря социализма» в Гаврилов-Яме, в 1929 год окончил курсы нормировщиков в городе Костроме. Затем работал нормировщиком на предприятиях Ивановской области. Член ВКП(б)/КПСС с 1929 года. В 1930 году поступил в Московский государственный университет.

Служба в РККА и Зимняя война

В июне 1932 года был призван в РККА. В 1935 году окончил военную школу лётчиков. Затем служил в Ленинградском военном округе пилотом бомбардировщика в 2-м тяжёлом бомбардировочном полку. Участник советско-финской войны, в октябре 1940 года был награждён орденом Красной Звезды. В 1941 году окончил курсы усовершенствования командиров авиационных эскадрилий.

В годы Великой Отечественной войны

Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года. Воевал на Пе-2 в составе 321-го (с 23 октября 1943 — 82-го гвардейского) бомбардировочного полка сначала заместителем командира эскадрильи, затем — командиром эскадрильи.

В сентябре 1944 года гвардии майор А. В. Голицин назначен командиром 82-го гвардейского бомбардировочного авиационного полка и командовал им до последнего победного дня войны. Только за последние 8 месяцев войны полк под командованием А. В. Голицина совершил 1025 боевых самолёто-вылетов и сбросил на живую силу, технику и коммуникации противника 930 тонн бомбового груза, уничтожил 32 танка, 260 железнодорожных вагонов, 357 автомашин с военными грузами, 28 орудий, 21 самолёт, 19 складов с боеприпасами и 7 складов с горючим, 5 мостов, 7 бронемашин, 715 зданий, а также около 1300 солдат и офицеров противника. Особенно полк отличился в боях за освобождение Польши и на территории Германии, содействуя успешному наступлению советских войск в районе городов Краков и Ченстохова, на реках Висла и Одер.

К концу апреля 1945 года гвардии майор А. В. Голицин лично произвёл 96 боевых вылетов и 20 раз водил в бой группы самолётов, сам был сбит 4 раза и дважды горел в подбитом самолёте.

19 апреля 1945 года группа из 18-ти Пе-2 под командованием гвардии майора А. В. Голицина обрабатывала позиции противника в районе населённого пункта Мадлов (Польша). Над целью самолёт командира был подбит, и А. В. Голицин покинул горящую машину с парашютом и раненый попал в плен. 25 апреля был освобождён советскими войсками и 1 мая вернулся в полк.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1945 года «за мужество, отвагу и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками», гвардии майору А. В. Голицину присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 6038).

В послевоенные годы

С 1946 года гвардии майор А. В. Голицин в запасе. Жил и работал в городах Новомосковск Тульской области, Лысьва Пермской области. Последние годы жил в городе Кемерово. Умер 13 декабря 1978 года.

Награды

Память

Внешние изображения
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?id=2674 Имя А. В. Голицин] на мемориале в сквере в центре города Гаврилов-Ям (2008)

Имя А. В. Голицина высечено на мемориале в сквере в центре города Гаврилов-Ям.

Напишите отзыв о статье "Голицин, Анатолий Васильевич"

Примечания

Литература

  • Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
  • А. Аполлонова. Закон поведения (Голицин Анатолий Васильевич) // [www.nmosk-lib.ru/upload/iblock/23fev/Книга%20о%20героях.pdf Герои-новомосковцы, 1941—1945] / ред. совет. — 2‑е изд., испр. и доп. — Новомосковск: Реком, 2010. — С. 18—20. — 114 с. — 1000 экз.
  • Герои огненных лет. Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд., 1985
  • Соколиный полет «пешки» (повесть-хроника о летчиках-полбинцах 82 ГБАП) [neizvestniy-geniy.ru/cat/literature/stihi/105576.html?all полная текстовая версия] или [www.allaces.ru/cgi-bin/s2.cgi/sssr/publ/19.dat сокращенная версия с фотоиллюстрациями]

Ссылки

  •  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9904 Голицин, Анатолий Васильевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Голицин, Анатолий Васильевич

– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.