Голицын, Борис Борисович

Борис Борисович Голицын
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Научная сфера:	геофизика, сейсмология
Место работы:	Московский университет Юрьевский университет Женский медицинский институт в Санкт-Петербурге Главная физическая обсерватория
Альма-матер:	Морской кадетский корпус Морская Николаевская академия Университет Страсбурга
Известные ученики:	П. М. Никифоров
Известен как:	один из основоположников сейсмологии, изобретатель первого электромагнитного сейсмографа

Князь Бори́с Бори́сович Голи́цын (18 февраля (2 марта) 1862 — 4 (17) мая 1916) — князь, представитель рода Голицыных, внук Н. Б. Голицына и Г. Г. Кушелева, русский физик, академик Российской Академии наук (1908), член Королевского лондонского общества.

Один из основоположников сейсмологии, геофизик, изобретатель первого электромагнитного сейсмографа (1906).

Биография

По образованию Б. Б. Голицын — морской офицер, с отличием окончил Морской кадетский корпус, затем учился в Николаевской морской академии. С юности увлекался физикой, химией, астрономией и другими науками.

В 1887 году оставил военную службу и продолжил образование в университете Страсбурга.

В 1890 году вернулся в Россию.

В 1892 году начал преподавать в Московском университете, поместил в московском «Математическом сборнике» свой труд «Исследования по математической физике. Часть I. Общие свойства диэлектриков, с точки зрения механической теории теплоты. Часть II. О лучистой энергии», который в начале 1893 года был представлен в факультет как магистерская диссертация. Эта диссертация встретила со стороны рецензентов А. Г. Столетова и А. П. Соколова весьма суровую оценку. Б. Б. Голицын оставил Московский университет и стал читать лекции в Юрьевском университете, где стал профессором физики.

После Верненского землетрясения 1887 года, которое произошло в городе Верный (нынешняя Алма-Ата), была учреждена постоянная сейсмическая комиссия, в делах которой вскоре Б. Б. Голицын, по общему признанию, занял одно из первых мест.

Занимался теорией и практикой сейсмологии. Сконструированный им в 1906 году электромагнитный сейсмограф был признан лучшими в мире. Такими приборами стали оснащаться сейсмические станции Европы, в частности, Страсбурга.

В 1897 году возглавил кафедру опытной физики в Женском медицинском институте в Санкт-Петербурге.

В 1908 году избран академиком Российской Академии наук.

Курировал создание первой в России сейсмической службы. К 1909 году на территории Российской империи действовало семь сейсмических станций в городах:

• Пулково (центральная) при Российской Академии наук;
• Юрьев (Тарту);
• Тифлис;
• Екатеринбург;
• Иркутск;
• Владивосток;
• Баку.

В 1911 году была открыта ещё одна — Макеевская сейсмическая станция 1-го разряда, входившая в состав первой в России Центральной горноспасательной станции. Такая сейсмостанция представляла собой здание с двойными стенами, сооружённое в глубоко заглублённом котловане. Здание имело два отдельных помещения: одно для сейсмографов (пулковского типа), второе для гальванометров с регистрирующим аппаратом. Для непрерывной регистрации сейсмического сигнала использовались специальные маятники и подвижная платформа.

В 1911 году избран президентом Международной сейсмологической ассоциации.

Работал директором «Экспедиции заготовления государственных бумаг», оснастив её по последнему слову полиграфической техники и наладив там выпуск, помимо ценных бумаг, великолепно изданных для своего времени художественных альбомов (И. Репин, В. Васнецов, И. Билибин, И. Айвазовский и др.).

В 1913 году назначен директором Николаевской Главной физической обсерватории (ГФО), ныне Главная геофизическая обсерватория имени А. И. Воейкова (ГГО). Также работал начальником Главного военно-метеорологического управления.

Когда началась мировая война 1914—1918 гг., по предложению Б. Б. Голицына было создано Военно-метеорологическое управление, во главе которого он и был поставлен. Главной задачей управления было обслужить армейские части прогнозами погоды, что приобрело особое значение, когда немцы начали газовую войну. В эти годы войны Б. Б. Голицын отдал все свои силы служению родине и в непрерывном труде настолько подорвал своё здоровье, что лёгкая простуда свела его в могилу. Он скончался 17 мая 1916 года. Но до последних дней Б. Б. Голицын продолжал интересоваться и руководить делами управления, вызывая к себе на дом сотрудников.

Адреса в Санкт-Петербурге

• 1864—1874 — воспитывался бабушкой, графиней Е. Д. Кушелёвой (1811—1874) в особняке на набережной реки Фонтанки, 32; летом в имении Лигово (Полежаевский парк).
• 1906—1910 — доходный дом О. Н. Рукавишниковой — Адмиралтейская набережная, 10.

Память

В 1970 г. Международный астрономический союз присвоил имя Голицына кратеру на обратной стороне Луны.

См. также

• Премия имени Б. Б. Голицына
• Судно «Академик Голицын»

Литература

• Пономарев, А. В. [onznews.wdcb.ru/publications/v04/2012NZ000114/2012NZ000114.pdf Основоположник современной сейсмологии Борис Борисович Голицын (1862–1916 гг.): к 150-летию со дня рождения] / А. В. Пономарев, А. Я. Сидорин // Вестник ОНЗ РАН. — 2012. — Т. 4, № NZ6001. — С. 1-11. — DOI:10.2205/2012NZ000114.</span>
• Регель, Р. Князь Борис Борисович Голицын. 18 февраля 1862 — 4 октября 1916 // Тр. Бюро по прикл. ботанике. — 1917. — Т. 10, № 1. — С. 3-9.
• Храмов Ю. А. Голицын Борис Борисович // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 87. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50155.ln-ru Профиль Бориса Борисовича Голицына] на официальном сайте РАН
• [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/BIO/KRYLOV/KRYLOV_21.HTM Академик А. Н. Крылов ПАМЯТИ КНЯЗЯ Б. Б. ГОЛИЦЫНА]
• [gazflot.ru/flot/ Научно-исследовательское судно «Академик Голицын»]
• Лазарев П. П. А. Г. Столетов, Н. А. Умов, П. Н. Лебедев, Б. Б. Голицын. — Ленинград: Хим.-техн. изд., 1927.
• Борис Булюбаш. [www.strf.ru/material.aspx?CatalogId=222&d_no=48794 От сейсмометра к теории расширяющейся Вселенной] // Наука и технологии РФ
• Золотой век МакНИИ: история создания, развития и становления (1907—2007)/под ред. канд. техн. наук О. М. Брюханова — Донецк: ТОВ «ВПП „Промiнь“», 2007 — С. 56-59., илл. — ISBN 966-96743-4-1

Отрывок, характеризующий Голицын, Борис Борисович

Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».