Голландско-португальская война
| Голландско-португальская война | |||
 зоны боевых действий | |||
| Дата |
1602-1661 | ||
|---|---|---|---|
| Место |
Атлантический океан: Бразилия, Западная Африка, Южная Африка; | ||
| Итог | |||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Голландско-португальская война — вооружённый конфликт XVII века, в котором Голландская Ост-Индская компания и Голландская Вест-Индская компания воевали по всему миру против Португальской империи. Война шла параллельно с бушевавшей в Европе Восьмидесятилетней войной, в которой Нидерланды боролись за свою независимость от Испании (в династической унии с которой находилась Португалия), однако не может считаться её частью, так как продолжалась и после того, как Португалия в 1640 году восстановила свою независимость. В ряде случаев голландцам помогали англичане.
В результате войны Португалия оказалась победителем в Южной Америке, а Нидерланды — на Дальнем Востоке. Англия выиграла от долгого противостояния между двумя своими основными торговыми соперниками.
Содержание
Предыстория
В 1592 году в ходе войны с Испанией англичане захватили в районе Азорских островов португальскую каракку, на которой было около 900 тонн товаров из Индии и Китая стоимостью в полмиллиона фунтов стерлингов (почти половина национального богатства Англии в то время). Это событие пробудило интерес к Востоку.
В том же году амстердамские торговцы послали в Лиссабон Корнелиса де Хаутмана с заданием собрать как можно больше информации об «Островах Пряностей». В 1595 году купец и путешественник Ян Гюйген ван Линсхотен, много пропутешествовавший по Индийскому океану, опубликовал в Амстердаме «Отчёт о путешествиях в португальских плаваниях на Востоке» («Reys-gheschrift vande navigatien der Portugaloysers in Orienten»), содержавший информацию о том, как доплыть от Португалии до Индии и Японии. Эти события подстегнули торговую экспансию: в 1600 году была основана Английская Ост-Индская компания, а в 1602 — Голландская Ост-Индская компания.
С 1568 года Республика Соединённых провинций вела борьбу за свою независимость, и контроль над торговлей пряностями был для неё вопросом экономического выживания. Португальские купцы использовали Нижние Земли в качестве базы торговли пряностями в Северной Европе, однако когда в 1581 году в результате Иберийской унии Португалия и Испания объединились в одно государство, было наложено эмбарго на торговлю с северными провинциями Нижних Земель, подписавшими Утрехтскую унию. В результате голландцы потеряли основного торгового партнёра, основной источник финансирования войны с Испанией, и позицию монополиста в торговле пряностями с Францией, Священной Римской империей и государствами Северной Европы. Средств от торговли рыбой с Северного моря и зерном с Балтики для молодой республики не хватало.
Надежды Республики Соединённых провинций воскресли, когда в 1588 году англичане разгромили «Непобедимую армаду». Развитие военно-морских сил получило наивысший приоритет.
Индийско-Тихоокеанский театр военных действий
25 февраля 1603 года три корабля Нидерландской Ост-Индской компании захватили в Малаккском проливе португальскую каракку «Santa Catarina». Это был настолько ценный приз, что его продажа удвоила капитал Компании. Законность захвата была сомнительной из-за неясного юридического статуса Нидерландов, и португальцы потребовали возвращения груза. Скандал привёл к публичному юридическому разбирательству и привлёк международное общественное внимание. Гуго Гроций по просьбе Компании стал искать аргументы в пользу обоснования захвата, и в результате в 1609 году опубликовал памфлет «Mare Liberum», в котором проводил концепцию свободы мореплавания, утверждая, что море было международной территорией и все народы свободны в использовании его для мореплавательной торговли. Эта концепция послужила для Нидерландов идеологическим обоснованием их усилий по слому торговой монополии Португалии.
С 1603 года Гоа, бывший столицей Португальской Индии, оказался фактически в блокаде. В 1619 году голландцы захватили Джакарту, переименовав её в «Батавию», и сделали её своей базой для операций против Гоа. Два города развернули борьбу за контроль над путями транспортировки пряностей, но португальцы находились в позиции обороняющегося. В 1641 году голландцы захватили Малакку, в 1658 году окончательно изгнали португальцев с Цейлона, а в 1663 году (уже после подписания Гаагского договора) захватили Малабарское побережье.
Важные события происходили также и в дальневосточных водах. Хотя голландская попытка захвата Макао и окончилась неудачей, Нидерландам всё же удалось установить монополию на торговлю с Японией.
Атлантический театр военных действий
Воодушевлённая лёгкими успехами на Востоке, Республика решила быстро использовать слабость Португалии в Америке. В 1621 году была создана Голландская Вест-Индская компания. Вторгшись в Португальскую Америку, голландцы захватили ряд важных городов, включая Олинду, а также столицу португальских владений в Америке — Салвадор. На захваченных территориях была образована Голландская Бразилия со столицей в Маурицстаде.
В это же время были предприняты действия в Африке. Нидерландскими силами были захвачены Сан-Жоржи-да-Мина и другие торговые посты Португальского Золотого берега, и осаждена Луанда.
Поворотный момент в войне наступил, когда 30 апреля 1625 года в Америку прибыл флот из 34 испанских и 22 португальских кораблей с 12.500 солдат на борту (3/4 — испанцы, остальные — португальцы) под командованием Фадрике Альвареса де Толедо. Они отбили Салвадор, и начали отвоёвывать захваченные голландцами португальские владения. Португальские поселенцы развернули партизанскую войну против голландских оккупантов. Силы Вест-Индской компании оказались перенапряжёнными, они не могли организовать эффективную блокаду португальских портов, и прибытие подкреплений из Португалии привело к изгнанию голландцев из Америки и Африки.
В 1638 году голландцам под командованием Иоганна Морица Нассау-Зигена удалось захватить португальскую крепость Сан-Жоржи-да-Мина на Золотом берегу, один из важнейших пунктов «треугольной торговли», а вскоре после этого также отбить у португальцев остров Сан-Томе и Луанду, столицу Анголы.
Испанское участие
Испанцы старались перехватывать голландские корабли в районе Дюнкерка, и по мере сил пытались помогать португальцам (например, на Островах Пряностей они отбили захваченный голландцами у португальцев остров Тернате, основали форт Тидоре). Однако Испания и так находилась на пределе своих возможностей, защищая свои собственные владения от голландских, французских и берберских корсаров, а также воюя с Османской империей.
Завершение войны
В 1640 году португальцы, используя Сегадорское восстание, сами восстали и восстановили независимость своей страны, после чего Англия возобновила англо-португальский союз. Республика Соединённых провинций попыталась продолжить войну в одиночестве, но с потерей владений в Бразилии и Африке предпочла согласиться на мир.
В 1661 году был подписан Гаагский договор, в соответствии с которым Нидерланды признали принадлежность Португалии всей территории Бразилии, а португальцы уступили голландцам свои права на Цейлон и Острова пряностей, уплатив в придачу 63 тонны золота.
Напишите отзыв о статье "Голландско-португальская война"
Литература
- Голландские морские войны // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
- «История войн» (в 3 т.) — Ростов-на Дону: «Феникс», 1997. ISBN 5-85880-595-7
Отрывок, характеризующий Голландско-португальская война
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
