Голливуд (телесериал)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Голливуд
Жанр

документальный

Композитор

Карл Дэвис

Страна

Великобритания Великобритания

Оригинальный язык

английский

Количество серий

13

Производство
Продюсер

Кевин Браунлоу,
Дэвид Гилл

Режиссёр

Кевин Браунлоу,
Дэвид Гилл

Сценарист

Кевин Браунлоу,
Дэвид Гилл

Хронометраж

13 × 52 мин.

Студия

Thames Television

Трансляция
Телеканал

ITV

На экранах

с 8 января 1980 года
по 1 апреля 1980 года

Ссылки
IMDb

ID 0080230

«Голливуд» (англ. «Hollywood») — британский документальный сериал 1980 года режиссёров Кевина Браунлоу и Дэвида Гилла. Сериал рассказывает об эпохе немого кино в Америке, начиная со времён зарождения кинематографа в конце XIX века и заканчивая началом 1930-ых годов[1].





Обзор

Сериал состоит из 13-ти 52-минутных серий. В каждой серии идёт рассказ о каком-либо аспекте истории Голливуда. Авторский текст читает актёр Джеймс Мэйсон, музыкальное сопровождение написано композитором Карлом Дэвисом.

В сериале важное место уделено технической стороне. Ведь ранее немые фильмы часто транслировались по телевидению в некачественных копиях, шли не на той скорости и сопровождались фортепианной музыкой. Авторы же сериала очень скрупулезно подошли к своей работе. В фильме использованы наилучшие доступные на тот момент киноматериалы, они показаны на оригинальной скорости и с оркестровой партитурой, тем самым давая зрителям возможность увидеть, как немые фильмы первоначально выглядели и звучали тогда в кинотеатрах.

Помимо большого количества немых лент в фильме присутствует много различных фотографий того времени. Авторы также пригласили живых свидетелей той эпохи. Некоторые из этих интервью примечательна ещё и тем, что оказались последними для некоторых из участников съёмок.

В фильме приняли участие: актёры — Мэри Астор, Элинор Бордман, Луиза Брукс, Олайв Кэри, Айрон Айс Коуди, Джеки Куган, Долорес Костелло, Виола Дана, Дуглас Фэрбенкс мл., Джанет Гейнор, Леатрис Джой, Лиллиан Гиш, Бесси Лав, Бен Лион, Мэрион Мак, Тим МакКой, Коллин Мур, Чарльз Роджерс, Глория Свенсон, Бланш Свит, Джон Уэйн, Лоис Уилсон, режиссёры — Дороти Арзнер, Кларенс Браун, Карл Браун, Фрэнк Капра, Джордж Кьюкор, Аллан Двон, Байрон Хэскин, Генри Хэтэуэй, Генри Кинг, Льюис Майлстоун, Хэл Роуч, Альберт С. Рогелл, Кинг Видор, Уильям Уайлер[2].

Также были проинтервьюированы: хореограф Агнес де Милль, сценарист Анита Лус, сценарист Адела Роджерс Ст. Джонс, пресс-агент и сценарист Седрик Белфрадж, органист Гэйлорд Картер, операторы Джордж Дж. Фолси, Ли Гармс и Пол Ивано, сценарист Джесси Ласки мл., художники по спецэффектам А. Арнольд Гиллеспи и Луис Маунтбеттен, агент Пол Кохнер, продюсер и сценарист Сэмюэл Маркс, монтажёры Уильям Хорнбек и Грант Уайток, ассистент режиссёра Р. Л. Хаф, каскадёры Боб Роуз, Якима Канутт, Пол Малверн и Харви Парри, а также Альберт Валентино (брат Рудольфа Валентино) и английский сценограф Лоуренс Ирвинг[2].

Описание серий

  • 1. «Пионеры» (англ. «The Pioneers»). Здесь речь пойдёт об эволюции фильма от простых движущихся картинок в кинетоскопе на ярмарке до первых полноценных художественных кинопроизведений — «Большое ограбление поезда» (1903), где представлены все последние технические приёмы того времени и «Рождение нации» (1915), когда кино становится мощным средством массовой информации. Показаны первые попытки сделать кино цветным.
  • 2. «В начале» (англ. «In the Beginning»). О том как тихая деревня Голливуд в Калифорнии превращается в центр киноиндустрии. Немое кино выходит за пределы государственных границ и становится всемирным явлением.
  • 3. «Односпальные кровати и двойные стандарты» (англ. «Single Beds and Double Standards»). Первые скандалы связанные с голливудскими звёздами. Самый громкий из которых — скандал связанный с обвинением комика Роско Арбакла в убийстве, а затем его полное оправдание. Вашингтон отправляет надзирать за моралью в Голливуде политика-республиканца Уильяма Хейса (англ. Will H. Hays). Хейс вводит этический кодекс для производителей фильмов, так называемый «Кодекс Хейса» (действовал вплоть до 1967 года). Приводятся примеры того, как режиссёры, не нарушая кодекс, снимали то, что считали нужным.
  • 4. «Голливуд идёт на войну» (англ. «Hollywood Goes To War»). Первая мировая война стала источником новых сюжетов для Голливуда. Однако снимать войну непосредственно на войне было неинтересно, поскольку она оказалась не кинематографична и на ней не было пафоса и бравады прошлых войн. В это же время кино становится мощным оружием пропаганды. Именно в послевоенные годы, когда Европа лежала в руинах голливудское кино окончательно завоёвывает мир. Уже в мирное время выходит несколько качественных фильмов по теме Мировой войны, это «Большой парад» (1925) и «Крылья» (1927).
  • 5. «Игра с риском» (англ. «Hazard of the Game»). Немое кино часто помнят именно за опасные трюки. Эти трюки всегда выполняли каскадёры, которые получали небольшую зарплату и о которых, обычный зритель вообще не подозревал. Каскадеры той эпохи рассказывают истории со съёмок и раскрывают секреты некоторых трюков.
  • 6. «Свенсон и Валентино» (англ. «Swanson and Valentino»). Серия о двух величайших романтических легендах немого кино. Экранный образ Рудольфа Валентино значительно отличался от его реальной жизни по воспоминаниям его брата Альберта, а Глория Свенсон вспоминает про свой стремительный взлёт и падение.
  • 7. «Диктаторы» (англ. «The Autocrats»). Два крупнейших режиссёра Голливуда — Сесил Блаунт Демилль и Эрих фон Штрогейм, одновременно были и ужасными деспотами. Один работал в рамках и по законам студийной системы, другой боролся с ней.
  • 8. «Комедия — серьёзное дело» (англ. «Comedy – A Serious Business»). Немое кино быстро научилось смешить людей. Жанр комедии тогда был королём. Эта эпоха дала четырёх великих комиков — Гарольд Ллойд, Бастер Китон, Гарри Лэнгдон и Чарли Чаплин. То, что начиналось как комедия затрещин со временем достигло вершин высокой комедии.
  • 9. «На Диком Западе» (англ. «Out West»). В эпоху немого кино Дикий Запад ещё полностью не исчез. В вестернах того времени в роли ковбоев всегда снимались настоящие ковбои, а в роли индейцев настоящие индейцы. Мода на «Старый Запад» началась с таких звёзд, как Буффало Билл и Том Микс.
  • 10. «Человек с мегафоном» (англ. «The Man With the Megaphone»). Режиссёрами немых фильмов были различные энтузиасты, которые никогда не учились этой профессии. А съёмки немых фильмов обычно проходили в ужасном шуме и неразберихе, поскольку одновременно с записью режиссёры через мегафон руководили актёрами, при этом в одном павильоне могло сниматься несколько фильмов одновременно. И тем не менее, даже из этого хаоса режиссёрам удавалось делать интересное кино.
  • 11. «Волшебство света» (англ. «Trick of the Light»). Хороший квалифицированный кинооператор мог превратить на экране обычную девушку в богиню. Кинооператоры умеющие хорошо работать со светом ценились едва ли не выше, чем сами режиссёры. У некоторых кинозвёзд были свои собственные операторы, которые знали, как правильно их нужно преподносить.
  • 12. «Звёздами не рождаются» (англ. «Star Treatment»). Производители фильмов обнаружили, что фильмы со звёздами проносят большую прибыль, чем фильмы с неизвестными актёрами. Отдельной индустрией становится создание своих звёзд, появляется система кинозвёзд, откуда вышли Клара Боу, Лиллиан Гиш, Джон Гилберт. Однако, как студии могут легко зажечь новую звезду, также легко они могут её и погасить.
  • 12. «Конец эры» (англ. «End of an Era»). Язык немого кино был понятным и универсальным для всего мира. Хотя эксперименты со звуковым кино проводились с 1890-х годов, эти попытки не были коммерчески успешными. Так продолжалось до тех пор, пока на экраны в 1927 году не вышел фильм «Певец джаза». Голливудская киноиндустрия теперь полностью изменилась. Жертвами новых технологий стали многие звёзды немого кино, режиссёры и продюсеры.

Издание

В Северной Америке сериал был выпущен в 1990 году на VHS и LaserDisc компанией HBO Video. В 2006 году была попытка выпустить сериал на DVD в Великобритании, но тираж был отозван из-за проблем с авторскими правами.

См. также

Напишите отзыв о статье "Голливуд (телесериал)"

Примечания

  1. [www.imdb.com/title/tt0080230/ Hollywood (TV Mini-Series 1980) - IMDb]
  2. 1 2 [www.imdb.com/title/tt0080230/fullcredits?ref_=tt_ov_st_sm Hollywood (TV Mini-Series 1980) - Full Cast & Crew - IMDb]

Ссылки

  • [web.archive.org/web/20120222161126/www.rudyfan.libsyn.com/webpage/stolen_moments_1_4_photoplay_productions Интервью Кевина Браунлоу для «Stolen Moments» (2006)]
  • [www.prweb.com/releases/ukfilm/makingitinhollywood/prweb4886354.htm Пресс-релиз для «Making It In Hollywood»]

Отрывок, характеризующий Голливуд (телесериал)



В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.


Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.