Голова крестьянской девушки

К. С. Малевич

Голова крестьянской девушки. 1913

холст, масло. 72 × 74,5 см

Городской музей, Амстердам

К:Картины 1913 года

«Голова крестьянской девушки» — картина первого крестьянского цикла Казимира Малевича.

История

«Голова крестьянской девушки» — одно из полотен, замыкавших первый крестьянский цикл. Картина была написана в 1913 году, однако сам Малевич датировал её 1912 годом. В «Голове крестьянской девушки» он соединяет абстрактное (геометрическое) и изобразительное, а для обозначения этого союза берёт термин «супранатурализм», то есть соединяющее супрематизм и натурализм. Датировка картины 1912 годом объясняется тем, что супранатурализм считается Малевичем предтечей супрематизма и относится к прошлому.

Описание

В полотнах, замыкавших первую крестьянскую серию Малевича, цилиндры и конусы всё больше обособлялись от человеческих образов. Фигуры подчинялись собственным пульсации и логике в пространственном расположении, рифмуясь или контрастируя друг с другом. Композиция больше тяготела к сложной пластической партитуре, насыщенной ритмическими повторами и столкновениями или мягкими созвучиями красок и линий.

Дальше всего в этом стремлении Малевич зашёл в «Голове крестьянской девушки», где он уравнял по цвету и фактуре фон, лицо, платок, одежду, разложив их на строгие геометрические конусообразные фигуры, из которых собирается условное изображение головы, которое как бы уподоблено цветку розы со свёртывающимися лепестками по краям бутона-лица.

Источники

Литература

• Шатских А. С. Казимир Малевич. — М.: Слово, 1996. — 96 с.

Ссылки

• [kazimirmalevich.ru/?type=page&page=8d5fd7e6-b18f-4939-924a-33b80e2762d6&item=599398b4-b7dc-461e-a689-6c36b4431f10 1912—1913 Малевич К. С. «Голова крестьянской девушки»]

Отрывок, характеризующий Голова крестьянской девушки

колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.