Головин, Иван Васильевич

Иван Васильевич Головин
Дата рождения	16 октября 1920(1920-10-16)
Место рождения	д. Кадушенка, Тульская губерния, СССР
Дата смерти	25 апреля 1965(1965-04-25) (44 года)
Место смерти	город Новомосковск, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	танковые войска
Годы службы	1939—1955
Звание
Командовал	танковая рота 1-й гвардейской танковой бригады
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Ива́н Васи́льевич Голови́н (16 октября 1920 — 25 апреля 1965) — участник Великой Отечественной войны, командир роты танков 1-й гвардейской танковой бригады, Герой Советского Союза.

Биография

Родился 16 октября 1920 года в деревне Кадушенка (ныне Дубенского района Тульской области). Русский. Окончил 7 классов. Работал слесарем.

В мае 1939 года призван в РККА Дубенским райвоенкоматом. В феврале 1941 года окончил Орловское танковое училище в звании лейтенанта и был направлен в 18-ю танковую дивизию 7-го механизированного корпуса на должность командира танка Т-26. Член ВКП(б).

На фронтах Великой Отечественной войны с 22 июля 1941 года. Трижды тяжело ранен (7 марта 1942, 15 января 1944 и 31 марта 1944).

После прорыва немецкой обороны стрелковыми частями 1-го Белорусского фронта, танковая рота гвардии старшего лейтенанта И. В. Головина, действуя в глубине обороны противника, за 15 и 16 января 1945 года прошла с боями более 200 км. Рота участвовала в освобождении населённых пунктов Едлинск, Нове Място, Стрыкуев, Згеж, Александрув, Поддейбице и первой вышла в район северо-западнее города Лодзи. За двое суток непрерывных боёв рота перерезала три железнодорожных и несколько шоссейных магистралей, уничтожила 20 орудий, 5 танков, 1 САУ, 1 БТР, более 250 грузовиков и свыше 400 солдат и офицеров противника.

16 января 1945 года танковая рота форсировала реку Пилица на «плечах» отступающих немцев.

Танковая часть, в которой служил Головин И. В. в феврале 1945 г. занимала рубеж в районе польского городка Нове Място. Танковой роте, которой он командовал, поставили ответственную задачу: перерезать главную шоссейную магистраль, связывающую Радом с Варшавой, и затем, войдя в тыл противника, форсировать реку Пилица, очистить от немцев Нове Място. В помощь танкам были выделены автоматчики-десантники. Пока шла подготовка к операции, немцы под прикрытием своих танков начали отход. Поэтому не менее важным было, чтобы не упустить момент, воспользоваться поднявшейся в стане врага суматохой, форсировать водный рубеж не через воду, а по мосту, который немцы ещё не успели взорвать. Рота вплотную подошла к месту переправы.

Вот уже первый, второй, третий танки роты благополучно миновали мост … и пока немцы опомнились, успел переправиться ещё один экипаж. Завязался ожесточённый бой. Оставшиеся на этом берегу реки танки роты дружным огнём поддержали переправившиеся танки с десантом автоматчиков. Установив сигналы ракетами, Головин И. В. пешком перебрался в передовую группу танков и оттуда, корректируя огнём, давал точные целеуказания.

Враг не выдержал губительного огня советских танковых пушек и стал быстро откатываться, преследуемый огнём и гусеницами. По пятам противника танки ворвались в город. Шесть часов длилось это сражение. Несмотря на значительное превосходство противника, роте удалось одержать полную победу. К 12.00 город был взят. Спустя несколько часов был восстановлен разрушенный мост и стянуты в город все танки роты. А в 16.00 старший лейтенант Головин уже радировал в штаб танковой армии: «Поставленная задача выполнена. Жду дальнейших указаний». За успешное решение этой боевой операции, 6 человек танковой роты, в том числе и капитан Головин, были удостоены высокой правительственной награды — присвоения звания Героя Советского Союза.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 февраля 1945 года гвардии старшему лейтенанту И. В. Головину присвоено звание Героя Советского Союза.

После войны продолжал службу в бронетанковых войсках. В 1945—1948 годах учился в Высшей бронетанковой школе (Ленинград). Затем до 1955 года в звании гвардии капитана и гвардии майора служил командиром танковой роты в 9-м гвардейском танковом полку (в/ч 43715) в городе Рустави (Закавказский военный округ). После увольнения в запас некоторое время жил и работал в Грузии, а затем переехал в Новомосковск, работал мастером на химкомбинате.

Умер 25 апреля 1965 года, похоронен в Новомосковске.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» № 4578 Героя Советского Союза (27 февраля 1945);
• орден Ленина (27 февраля 1945);
• орден Красного Знамени (15 апреля 1944);
• два ордена Отечественной войны I степени (5 ноября 1943, 15 июля 1944);
• орден Отечественной войны II степени (9 февраля 1944);
• два ордена Красной Звезды (1 января 1943, 26 мая 1955);
• медаль «За боевые заслуги» (15 ноября 1950);
• медаль «За оборону Москвы»;
• медаль «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
• медаль «За взятие Берлина»;
• медаль «За освобождение Варшавы».

Семья

Мать — Мария Михайловна Головина, проживала в деревне Кадушенка.

Память

Именем И. В. Головина названа улица в Туле.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — С. 338. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• И. Ивлев. На пути к победе (Головин Иван Васильевич) // [www.nmosk-lib.ru/upload/iblock/23fev/Книга%20о%20героях.pdf Герои-новомосковцы, 1941—1945] / ред. совет. — 2‑е изд., испр. и доп. — Новомосковск: Реком, 2010. — С. 21—23. — 114 с. — 1000 экз.
• Давыдов В. А., Ярошенко В. В. [ta-1g.narod.ru/mem/kn_pam/kn-p6.html#го Книга памяти первогвардейцев-танкистов 1941-1945 гг]. — Издание второе, исправленное. — Калуга, 2007.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13158 Головин, Иван Васильевич]. Сайт «Герои Страны».

• [nmosk.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=12706&Itemid=99999999 Герои — Новомосковцы]. Официальный сайт муниципального образования город Новомосковск (7.5.2010). Проверено 29 мая 2010. [www.webcitation.org/66UVft5yh Архивировано из первоисточника 28 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Головин, Иван Васильевич

Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.